Но не это меня зацепило. Воспоминания раскрыли мне историю его
семьи — грязную и кровавую драму, от которой внутри всё
холодело.
Отец. Он работал в местном казино — не просто крупье, а глава
этого самого бизнеса. Семейное дело, которое длилось поколениями.
Его предок, давным-давно, стоял за игровым столом, сдавая карты.
Потом его сын, потом ещё один, и ещё. Казалось, эта традиция была
вечной, пока семья не смогла выкупить казино целиком, превратившись
из простых наёмных работников в владельцев.
Но всё рухнуло. Отец мальца был не просто хозяином казино — он
оказался предателем. Сдавал информацию шпионам других деревень. Так
сказал посыльный, когда принёс весть в тот роковой день. Тихий
вечер превратился в кровавую бойню.
Шиноби Конохи не оставили и шанса. Семью вырезали подчистую.
Тех, кто участвовал в бизнесе, убили на месте, без суда и
следствия. А мать мальца? Она была шиноби, без клана и особых
званий, но не отказалась встать между ними и мужем. Её мечи
разбились о броню врага. Её тело осталось там же, на пороге дома,
охраняя его честь, которая была давно растоптана.
Мальчик... его пощадили. Или, скорее, просто проигнорировали.
Кто поверит сироте, потерявшему и семью, и дом? Кому будет дело до
несчастного ребёнка, когда его слова — это шёпот в буре гнева и
правосудия?
Теперь я сидел в его теле, цепляя остатки его души. Меня не
мучила жалость, но что-то неуловимое грызло изнутри.
"Вот так драма," — подумал я, пытаясь справиться с чувством
пустоты.
Холодная комната казалась ещё мрачнее, будто стены тоже знали
эту историю. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь вернуть
себе контроль над мыслями. Мальца жалко. Его жизнь рухнула, как
карточный домик, но этот мир не знал жалости.
Прислушался к своему телу, пытаясь оценить, что оно может мне
предложить. Оно казалось деревянным, будто не до конца моё, как
плохо собранный механизм, который требует постоянной настройки. Но
среди этой нескладности я заметил одну особенность — руки.
Они слушались меня лучше, чем в прошлом теле, даже после
тренировок. Каждое движение, даже мелкое, было чётким и точным,
будто их специально подстроили под мои команды. Это ощущение
контроля было новым и странным, но не без своих изъянов.
Стоило мне сделать резкое движение, как плечи и предплечья
начинали ныть, отдавая тупой болью. Это напомнило мне старый
механизм, где каждая деталь работает на пределе своих возможностей.
Проблемы с ним неизбежны, если продолжать использовать его так же
бездумно.