Пять дней. Пять дней я на троне.
Никогда еще я не был так близок к катастрофе. Ни в то ужасное утро,
когда я вдруг очутился в теле царского брата в самый разгар мятежа
в Петрограде, ни даже потом, на следующую ночь, в Могилеве, когда
меня не стал слушать Николай Второй, а заговорщики взяли меня под
арест.
Пять дней. За эти пять дней я
прошел путь от полного оптимизма человека, которому удалось
невозможное, до момента осознания того, что катастрофу я, похоже,
лишь отсрочил и усугубил.
И теперь не работали методы,
которыми я так лихо орудовал прежде. Аристократии и прочим
обитателям салонов я решительно не нравился со своими идеями,
речами и «заигрываниями с чернью», так что они меня справедливо
ненавидели. Солдатам запасных полков я теперь совсем не люб,
поскольку обещанная мной земля, она, где еще и когда будет
неизвестно, а объявленная перспектива фронта могла сократить надел
до размера братской могилы в самые ближайшие недели. Остальные
столичные жители просто ждали чья возьмет и не спешили ни на чью
сторону, объявив негласный нейтралитет. Добавьте к этому интриги в
высшем свете, повышенную активность британского и французского
посольств и картина предстанет совсем уж
распрекрасная.
Да, все было плохо. Но хуже
всего то, что на начальном этапе сегодняшнего кризиса члены моей
наспех сколоченной команды действовали совершенно в разнобой,
отдавая часто взаимоисключающие команды. Особенно, конечно же,
отличился антигерой сегодняшнего дня генерал
Иванов.
Я уже начинал серьезно жалеть о
своем решении оставить в силе приказ Николая Второго о назначении
Иванова на должность главкома петроградского военного округа,
поскольку он все больше напоминал решительного слона в посудной
лавке, причем слона все время обижающегося на любую критику,
особенно с моей стороны, и все время с надрывом в голосе
повторяющего: "Что ж? Может быть, я стар; может быть, я негоден, -
тогда пусть бы сменили, лучшего назначили. Я не держусь за
место...". Ну и так далее. Со скупой мужской слезой, как
говорится.
И самыми мягкими эпитетами,
которыми я мысленно награждал генерала Иванова в эти дни были
"старый дурак", "самовлюбленный индюк" и "упрямый осел".
Становилось понятно, что кадровый вопрос нужно срочно решать, но
тут Иванов выкинул свой фортель с отправкой запасных частей на
фронт. Я так и не пришел к однозначному мнению, была ли это
отчаянная попытка что-то мне доказать, выходка упрямого осла или,
что тоже нельзя было исключать, никакого глубинного смысла генерал
Иванов в свои действия не вкладывал, а руководствовался своими
особыми соображениями о правильности действий. В любом случае своей
выходкой он усугубил положение до крайности.