Там появилось несколько новых деталей. Во-первых, ребята поставили три армейские палатки и натянули тент, а над тентом водрузили огромный российский флаг, по крайней мере два на четыре метра.
Вера пожертвовала общественности «Шабли» и занялась персональным стримом для Андрея.
«Это ничего не значит! – отвечал Альбицкий. – Все ваши палатки снесут за полчаса! Не при нашей жизни, Вер. Не обольщайся!»
Над площадью врубили «Перемен» Цоя. Люди танцевали и обнимались друг с другом. Гремели петарды, взрывались без перерыва и расцвечивали потемневшее небо.
На ночь Вера осталась на площади. Место в палатке нашлось без проблем, кто-то привез спальники и отдал их без возврата, да и без спальника было тепло.
О смерти диктатора объявили утром. И по всем телеканалам врубили «Лебединое озеро». «Дождались! - шутили в палаточном лагере. – Вот и «Лебединое» по всем каналам».
Только однажды в телевизор просочилась новость о «предателях интересов России», которые собрались на Красной площади и пляшут на костях обожаемого народом национального лидера. «Предателей» в палаточном городке тут же прибавилось, всем же хотелось потанцевать на костях.
Зато в интернете новости сменяли друг друга с бешеной скоростью.
Во-первых, на пляже в Серебряном бору собрался съезд независимых депутатов. На пляже, потому что никто не решился сдать помещение. Зато прямо на песке, под соснами натянули колоритный белый шатер.
С одним из независимых депутатов из Мосгордумы Вера познакомилась прямо в палаточном городке. Звали депутата Миша Тихонов, и он был примерно в возрасте Альбицкого или немного старше, но на Михаила Ивановича не отзывался. Только на Мишу. Ходил исключительно в свитере и джинсах, принципиально не признавая пиджаки, и носил на груди матерный значок с надписью: «Тиран-на-хуй!»
При знакомстве он тут же заявил, что у него двое сыновей вериного возраста и посмотрел на нее с явным интересом.
Бедный Миша разрывался между съездом и палаточным городком, но как-то умудрялся регулярно появляться и там, и там.
Во-вторых, в Вильнюсе собрался съезд русской эмиграции. В роскошном зале, оплаченным Павлом Дубовым.
«Ну все, сейчас подерутся», - написала Вера Альбицкому.
«Не подеремся, - ответил тот. – Я уже в Вильнюсе».
В-третьих, похороны диктатора были назначены на среду.