— Она даже оружие не взяла, — хмуро заметил я.
— У нее есть нож. И не забывай, в отличие от нас, она проходила
подготовку, а у тебя по физкультуре вообще трояк.
Гарик улыбнулся. Я юмора не оценил.
— В общем, давай, обмозгуй правила. Мы с Вованом подумали, что
если кто-то и сможет всё максимально систематизировать, то только
ты.
— Тетрадку надо и ручку. Или карандаш, — ответил я, пребывая в
своих мыслях.
— Там в машине целая пачка лежит. Видимо, Нат принесла, пока я с
пал.
— А ты где устроился?
— Под соседним навесом. В дом не полез, надоела коробка над
головой.
— Не замерз?
Игорь хихикнул, возвращая автомат.
— Какой там, теплынь такая. Ты это, к слову, попроси Вовку, он
тебе что-нибудь из своей сумки выдаст. — Игорь кивнул на плотные
штаны. — Задница не взмокла еще?
— Взмокла, — рассеянно кивнул я. — А что за сумка?
— Соберись, Палыч, — Гарик снова потряс меня за плечо. — Сумка,
которую Бабах из того гаража утащил, с надписью «Летнее».
Помнишь?
Я кивнул.
— Ну, так что, я могу тебе поручить свод правил составить?
— Можешь, — тяжело выдохнул я, рассеянно тыкая кнопки на
коллиматоре.
— Вот и хорошо. Я бы сказал, выбрось ее из головы, но понимаю,
что это бесполезно. Просто так надо, Тохан. Думаю, ты и сам это
понимаешь. Пойдем, кастрюлю притащим.
Я ничего не ответил, и Гарик воспринял молчание как знак
согласия. А это действительно так. Глупо отрицать, что Мезенцев
оказался прав по всем пунктам. К тому же Бабах тоже верно заметил,
что без навыков следопыта нам девушку не отыскать. Чёрт его знает,
какое расстояние она успела преодолеть, пока мы спали. Особенно
если отправилась в путь сразу же после того, как мы отрубились от
переутомления и усталости, не дожидаясь наступления темноты. К тому
же мы даже не знали, в какую сторону она пошла.
Поселок раскинулся на небольшой возвышенности, а окружающая
местность напоминала гигантские застывшие волны бескрайнего
зелено-коричневого моря. Даже прокатанная лента грунтовой дороги
периодически исчезала из видимости, скрываясь среди холмов только
лишь для того, чтобы потом снова показаться в совершенно другом
месте.
Но самым главным в этом мире была тишина. Не такая пугающая, как
в городе вырванных сердец, а обычная тишина, лишенная присутствия
человека. Шумел ветер. В траве стрекотали местные кузнечики.
Жужжали крупные насекомые. Периодически поскрипывали рассыхающиеся
доски или приоткрытые ставни и двери брошенных домов. И больше
никаких звуков. Даже пыльного следа от движущейся машины не видно.
И что-то мне подсказывало, что мы его и не увидим.