И что же?
Чаще всего города выживали.
Иногда казалось, что от города уже не осталось совсем ничего. Он
стерт с лика земли. Сожжен дотла. Развален по кирпичику. Его
артерии и вены разорваны, сердце уничтожено, мозг убит. Так было с
древним Римом и Константинополем, Москвой и Дрезденом, Сталинградом
и Хиросимой. И многими, многими другими городами.
И что же?
Проходило совсем короткое время, и оказывалось, что города живы
и собираются жить дальше. Зализывают раны, отстраиваются,
наполняются людьми, растут.
Да. Так было всегда. Но только не на этот раз.
Когда отключают воду, можно купить ее в магазине, набрать в
колонке, роднике или реке. В самом крайнем случае выкопать колодец.
При отсутствии электрического света, используют свечи, керосиновые
лампы, масляные светильники, факела. Нет отопления – можно одеться
потеплее и соорудить печку-буржуйку.
Но, когда любое мало-мальски сложное устройство или механизм в
городе начинают грозить не просто травмой (так было всегда), а
смертью, остаётся одно – немедленно бежать. И тогда… Без человека
города жить не могут. А если и могут, то это уже совсем другая
жизнь…
* * *
Было видно, что по этой дороге очень давно никто не ездил. И
никто ее не чинил. Асфальт совсем растрескался, и сквозь него
пробивались наружу трава, кусты и даже, кое-где, молодые деревца.
Вечерело. С низкого, сплошь затянутого мутной серой пеленой неба,
сеялся мелкий редкий дождик. И все это вместе: тронутый первыми
осенними красками лес, вечер, заброшенная дорога и скучный дождь
никак не вселяли в сердце бодрость, а в душу веселье по поводу
возвращения домой.
Оба вездехода только что, продравшись сквозь лес, выбрались на
дорогу и теперь стояли бок о бок, ожидая дальнейших приказаний.
– Ничего себе, – сказал Валерка Стихарь, сидевший за
управлением живой машины по имени «Маша», – давненько по
дорожке этой никто не ездил, не ходил… И куда теперь? Налево или
направо?
– Нам бы до жилья какого-нибудь добраться, – отозвался
из «Ганса» (связь между машинами была замечательная, создавалось
впечатление, что говорящий находится тут же, рядом) Дитц. – А
то до сих пор не понятно, где мы.
– А чего тут понимать, господин обер-лейтенант – хмыкнул
Вешняк. – В России мы.
– И откуда тебе это известно? – ворчливо осведомился
Майер. – По лесу проехались и сразу – Россия? У нас, в
Германии, тоже леса есть, – и, подумав, осторожно
добавил. – В некоторых местах.