– Ты уверен? – спросил его Хейниц.
– В чём?
– В том, что нам стоят памятники? Вот так, на площадях?
– А почему бы и нет?
– Потому, что памятники обычно ставят победителям. А мы
проиграли эту войну.
– Ну и что? Мы ведь честно и храбро сражались…
– Этого мало, – сказал Дитц. – Мало сражаться
честно и храбро. Нужно сражаться ещё за что-то, что живёт в твоем
сердце.
– Например, за Родину, – серьёзно подсказал Велга.
– Вот именно, – вздохнул Дитц. – Если честно, в
последний год на фронте я уже начал понимать, что мы зря влезли в
Россию. Воевал, конечно, деваться некуда, но… Не понятно было за
что воюю. Иногда мне даже хочется сказать Богу спасибо за то, что
он вытащил меня с той войны. Не знаю, что будет дальше, но по
крайней мере сейчас я чувствую, что по-настоящему нужен. И не
только Германии, а самому себе и всем людям. Всей Земле, если
хотите. И даже, как вы помните, иногда всей вселенной. Согласитесь,
что при таких условиях воевать можно.
– Браво, господин обер-лейтенат, – сказал
Шнайдер. – Честно, спасибо. Боевой дух солдата надо время от
времени поддерживать. Вы мой сейчас здорово поддержали. Старое
вспоминать – только душу растравлять. Будем смотреть вперёд и в
очередной раз спасать человечество.
– А что, – сказал Валерка, – запросто. Было бы
человечество.
– Вот именно, – прогудел Малышев. Пока что я не только
человечества, но даже одного человека не видел. И куда все
подевались – не понятно. Может, на разведку сходить? На
вездеходах-то много не разглядишь. Да и бояться нас могут, откуда
местным знать, кто мы такие и с чем пожаловали? Заметили и прячутся
по углам… Разрешите, товарищ лейтенант? Опять же и ночлег подыскать
бы надо. Не в машинах же спать, когда мы дома.
– Давай, – кивнул Велга. – Только не один.
Вешняк, пойдёшь с Малышевым.
– Есть.
– Разрешите и мне? – продал голос Шнайдер. –
Что-то я засиделся. Ноги охота размять.
– Разрешаю, – сказал Дитц. – Даём вам час.
Попробуйте найти людей. Ну, и нормальное место для ночлега. Связь
по рации. Удачи.
Три ловкие фигуры выскользнули из теплого и сухого нутра машин
под мелкий ночной дождь и растворились в ближайшем переулке.
Городок был брошен. Разведчикам хватило получаса, чтобы
убедиться в этом. Разумеется, за тридцать минут они бы не успели
даже пройти его из конца в конец, а не то что обыскать каждый дом,
но за годы войны солдаты повидали немало сел и городов, оставленных
своими жителями и у них выработалось безошибочное чувство на
подобные места. Впрочем, для порядка Малышев, Вешняк и Шнайдер
зашли в несколько домов и квартир, где, как и следовало ожидать,
никого не обнаружили.