Подходящее место для ночлега они нашли через сорок две минуты.
Это был большой и относительно новый трёхэтажный особняк,
расположенный на окраине города. Окружал его высокий, в полтора
человеческих роста, кирпичный забор и, если бы не приоткрытая
стальная калитка, разведчикам для того, чтобы попасть внутрь,
пришлось бы потрудиться. Калитку заметил Малышев, который отлично
видел в темноте (фонариками из соображений скрытности они
практически не пользовались), и, тихим свистом позвав за собой
товарищей, проник во двор.
– Да, это, пожалуй, то, что нужно, – негромко заключил
Курт Шнайдер, когда они наскоро (входная дверь также оказалась
открытой) обследовали найденные хоромы. – Здесь и взвод
разместится спокойно, а уж мы и подавно.
– И места для «Маши» и «Ганса» во дворе больше чем
достаточно, – добавил Вешняк. – И печка есть – можно
растопить.
– Это не печка, – сказал Шнайдер. – Это
называется камин.
– Какая разница… – пожал плечами рязанец. –
Главное, чтоб тепло было и пищу горячую можно приготовить.
– Опять же, забор высокий и крепкий, – подвёл итоги
Михаил. – Все, вызываем наших. Давай, Курт, связывайся. Мы
относительно их на северо-востоке. А я на крышу слажу – посигналю
им фонариком, чтоб уж наверняка…
Места в особняке, действительно, хватило всем. Девятикомнатная
махина обставлена была с вызывающей роскошью, и, хотя мебель
изрядно запылилась, все в доме было в целости и сохранности.
Впрочем, ночевать, в целях безопасности, решили в трёх комнатах на
первом этаже, стащив сюда дополнительные подушки и одеяла. Машины
оставили во дворе, переведя их в режим попеременного
бодрствования-стражи (сенсорные системы слежения вездеходов вполне
могли заменить глаза и уши самого бдительного часового и в случае
чего поднять тревогу). Разожгли камин, приготовили ужин, поели,
заварили чай. Аня отыскала где-то в недрах кухонных шкафов десяток
свечей, и теперь, за большим общим столом, в их мерцающем живом и
тёплом свете, лица солдат выглядели по домашнему мягкими и
расслабленными.
– Хорошо, – отдуваясь, сообщил Вешняк, отодвигая от
себя большую фарфоровую чашку с чаем. – Прямо как дома. Если
бы еще и сахар был кусковой, то просто-таки ничего больше для
счастья и не надо.
– А чем тебе чай в Доме Отдохновения не нравился? –
спросил Майер. – Что-то я не помню, чтобы ты там также
блаженствовал. А ведь чай тот же самый.