- Опасно, - покачал головой Штиглиц.
- Дык не получается по-другому!
- А получится?
- Да куды она денется!
- Возможно, он прав, - осторожно сказал Барановский. – Во всяком
случае, я не вижу иной возможности.
- Вы с ума сошли?! – едва не заорал на него Будищев, нервы
которого, наконец, не выдержали.
- Что? – удивленно обернулся к нему изобретатель.
- Владимир Степанович! Бросьте это гиблое дело, у вас же не
девять жизней…
- Послушайте, - не выдержал офицер. – Я не знаю, откуда взялся
этот ваш унтер, но он прав. Стрелять этим снарядом нельзя!
- Вы не понимаете, - устало покачал головой инженер. – Это
последний снаряд. Если не закончить серию – испытания признают
неудавшимися и тогда всё пропало!
- Можно взять другой снаряд из передка!
- Вы же слышали генерала…
Глядя, как спорят офицер с инженером, Дмитрий подумал было, что
опасность миновала, и с облегчением перевел дух. «Похоже, на этот
раз пронесло» - решил он с облегчением. Однако отвернувшись от
спорщиков, унтер с ужасом увидел, как фейерверкер взялся за рукоять
затвора и, размахнувшись, попытался исполнить своё намерение.
Барановский с Штиглицем этого не видели, поскольку стояли к орудию
спиной, но у Будищева от этого зрелища полезли глаза на лоб. Поняв,
что от возможной катастрофы их отделяют какие-то мгновения, он,
чувствуя, что не успевает, бросился вперед и, сбив с ног прапорщика
и инженера, накрыл последнего своим телом.
Как и следовало ожидать, попытка протолкнуть недосланный снаряд
затвором кончилась преждевременным выстрелом. Фейерверкера убило на
месте. Еще двух солдат ранило осколками, но Барановский и Штиглиц
отделались лёгким испугом и испачканным в грязи полигона платьем.
Ошалело переглядываясь, они поднялись на ноги. Их спаситель, тяжело
дыша, стоял рядом, вытирая рукавом лоб. Кепи с головы унесло
взрывной волной, левый погон висел на одной ниточке, но в целом,
казалось, что с ним всё в порядке.
- Вас ист дас?** – потрясенно спросил прапорщик, от волнения
перейдя на родной язык.
- Дас ист фантастишь!*** – прохрипел в ответ Будищев одну из
немногих известных ему немецких фраз.
- Что? – обернулся к нему офицер, очевидно, плохо слышащий из-за
контузии.
Унтер, проигнорировав вопрос, огорченно осмотрел пострадавшую
форму и чертыхнулся в сердцах:
- Твою ж дивизию, мундир-то почти новый!