- А ему сюда можно? – удивилась
я.
- Я смотрю, Марьянушка, ты и о том,
как скиты живут, позабыла, - как-то грустно улыбнулась тетка. – Мы
ж не в дом ночевать зовем, а в гости.
- Все я позабыла, - вздохнула я. – И
как в баньке париться – тоже.
Упомянуть об этом получилось удачно.
Я никогда не мылась в бане – ни в прошлой жизни, ни в этой. К
счастью, в доме имелся водопровод и котел, что нагревался ведовским
артефактом.
- А я помогу, - «обрадовала» тетка. –
После зелий надобно пропотеть хорошенько, очистить кровь.
В бане я впервые увидела тетку без ее
обычного темного платья свободного покроя. Догола она не разделась,
осталась в длинной белой сорочке до пят, с длинными рукавами и
воротом под горло. От пара она намокла и облепила тело, и я не без
удивления отметила, что тетка – здоровая и крепкая женщина. Живот у
нее плоский, руки сильные, грудь высокая. Да и седина еще не
тронула волосы, что она заплела в простую косу.
Купцу Богданову, если не ошибаюсь,
было пятьдесят два года, когда он умер. А сестра моложе его,
значит, ей меньше пятидесяти. Интересно, что заставило ее стать
жрицей?
Меня отхлестали дубовым веником так,
что кожа горела. Да еще с наговорами, с молитвами. Тетка и обереги
новые на шею мне повесила. И стало стыдно за свои мысли. Она обо
мне заботиться, и деньги мои ей не нужны, так примет, а я ее
подозреваю.
Влад на обед не пришел. Та, кого за
ним посылали, доложила, что он отбыл с постоялого двора в
неизвестном направлении.
- Небось, опять на остров подался, -
фыркнула тетка. – За живой водой. Эта молодежь…
- Просто так брать нельзя? – спросила
я.
- Там, где вода живая, рядом и
мертвая, - пояснила она. – В неумелых руках живая может стать ядом,
а мертвая в умелых – страшным оружием. Оттого ведунам специальное
разрешение надобно иметь, для отчетности. А на острове родник
молодой, его еще и не изучили толком.
Похоже, у живой и мертвой воды есть
состав ингредиентов, как у минеральной – состав солей. Не всякая
вода одинаково полезна.
После баньки меня разморило, и над
миской ухи я клевала носом. Тетка отправила меня спать, пообещав,
что разбудит к ужину.
На перинах спалось сладко. Я
задернула занавески, и оставила окно приоткрытым. Под ним, в
палисаднике, росли цветы, наполняя комнату сладким ароматом. И даже
тревога за собственное будущее отступила.