) Басанова арестовали, мне в библиотеке сказывали.
Паклин. Любезный друг, Алексей Дмитриевич, ты взволнован дело понятное… Да разве ты забыл, в какое время и в какой стране мы живем? Ведь у нас утопающий сам должен сочинить ту соломинку, за которую ему приходится ухватиться! Где уж тут миндальничать?! Надо, брат, черту в глаза уметь смотреть, а не раздражаться по-ребячьи…
Нежданов (тоскливо, морщась, словно от боли). Ах, пожалуйста, пожалуйста! Ты, известное дело, энергический мужчина – ты ничего и никого не боишься…
Паклин. Я-то никого не боюсь?!
Нежданов. Кто только мог выдать Басанова? Не понимаю!
Паклин. А известное дело – приятель. Они на это молодцы, приятели-то. С ними держи ухо востро!
Нежданов. Ничего не случилось особенного; а случилось то, что нельзя носа на улицу высунуть в этом гадком городе, чтоб не наткнуться на какую-нибудь пошлость, глупость, на безобразную несправедливость, на чепуху! Жить здесь больше невозможно.
Паклин. То-то ты в газетах публиковал, что ищешь место домашнего учителя и согласен на отъезд.
Нежданов. И, конечно, с величайшим удовольствием уеду отсюда! Лишь бы нашелся дурак – место предложил!
Голос Василия Николаевича (медлительный, глухой). Всегда и везде он должен быть не то, к чему его побуждают влечения личные, а то, что предписывает ему общий интерес революции.>3
Машурина (значительно, глядя в сторону). Сперва надо здесь свою обязанность исполнить.
Нежданов. То есть?
Машурина. От Василия Николаевича письмо из Москвы пришло.
Машурина вытаскивает из рукава платья тщательно сложенный клочок синей бумаги; неизвестно зачем дует на него и подаёт Нежданову.
Тот взял бумажку, развернул ее, прочел внимательно и хотел вернуть Машуриной, но увидел, что Паклин протягивал за нею руку, пожал плечом и передал ему.
Паклин пробежал глазами и торжественно положил на стол.
Машурина взяла ее и сожгла дотла в пепельнице, стоящей на столе.
Машурина. Так что, Алексей Дмитриевич, мне ехать надо.
Нежданов. За чем же дело стало?
Машурина. Да известно за чем… за деньгами.
Нежданов (поднялся с кровати и подошел к столу). Много нужно?
Машурина. Пятьдесят рублей… Меньше нельзя.
Нежданов (молчит, потом тихо говорит, постукивая пальцами по столу). У меня теперь их нет, но… я могу достать. Я достану.
Паклин (Машуриной). Вы нуждаетесь в деньгах… а у Нежданова их теперь нет… Так я могу дать.