«Да и работаю я тут, – так и не определившись, решила санитарка. – Не от безделья же сюда зашла. И полы надо намыть. Иначе как врачу работать?», – попыталась она мыслить логически. Решительности остаться в здании эти зрелые рассуждения прибавили мало, но помогли поднять голову чувству долга, так что, подбодрив себя этой мыслью, Рэншен налегла на швабру и тонким, срывающимся голосом (надо же было придать себе мужества), чуть заикаясь, фальшиво запела:
– Паруса по ветру… (что-то там). От дождя карета… Плащ от холода… Где-то там (чего-то), на краешке Земли…[1] – пение помогло. И полтора метра пола были домыты. – Вот она – великая сила искусства, – чуть патетично сообщила сама себе санитарка, подхватив ведро в одну руку, а швабру в другую и отправившись на кухню, порушенная нервная система и раннее утро настоятельно требовали заправить организм кофе.
Хлопнула входная дверь. И с порога раздалось:
– Рэншен, здравствуй, – это на работу пришел Николаша.
Санитарка с облегчением вздохнула – жизнь налаживалась. К концу утреннего кофе-брейка пришла Абело. Все, что угодно, но прийти на работу вовремя было выше сил лаборанта. Она появилась на пороге кухни в норковом полушубке, тоненькая, изящная, ухоженная, прижимая к себе черный кожаный рюкзачок, со словами, произнесенными чуть капризно – томным голосом:
– Рэн, привет. Вы же попьете со мной кофе?
Санитарка согласно кивнула головой. Че спорить-то по пустякам? Тем более чего-чего, а кофе утром много не бывает. Выпив кофе с бутербродами, они молча сидели на кухне, облокотившись спинами на стену и не мигая глядя прямо перед собой, куда-то в одну точку.
Наступил ОН – отходняк.
Несколько раз на кухню заходил Николаша, вставал напротив них, изучающе-озабоченно глядя на ушедших в нирвану сотрудников. Сотрудники, однако, взгляда с какой-то одним им известной точки в пространстве не отводили, на него не смотрели и молчали. Так что врач, просто убедившись, что все живы, тяжело вздыхал и молча уходил обратно, в кабинет приема. Заглядывая на кухню через некоторый промежуток времени и заставая все ту же картину, Николаша вздыхал еще тяжелее и молча отправлялся обратно – работать.
Наступило время обедать. Врач зашел на кухню, достал из холодильника прозрачное пластмассовое ведерко и поставил разогревать. Коллектив сидел молча, не меняя позы и не моргая, глядя куда-то вдаль.