— Пишите, Свешников.
— Что?
— Признательные показания. Как и за что вы убили гражданку
Шульгину.
Несколько долгих секунд я смотрел на следователя, затем помотал
головой:
— Я не буду писать.
— Почему?
— Потому что я не убивал.
Представитель СК вздохнул.
— Ваше право. Доказательств вашей виновности и без признания
предостаточно. Но если вы всё же решите облегчить свою участь...
Или, к примеру, вспомните аналогичные эпизоды... Надеюсь, вы
понимаете, ЧТО я имею в виду, — уставился он на меня немигающим
взглядом. — Короче, подумайте, Свешников. Времени у вас до утра.
Подумайте.
Он сложил всё лежащее на столе в свою папку и поднялся со
стула.
— Василий Геннадьевич. А вас я попрошу проследить, чтобы
препятствий подумать подследственному не чинили.
— Так точно. Я прослежу, — кивнул полицейский.
— Ну, вот и отлично. Значит, утром увидимся. Спокойной вам
ночи.
— Спокойной ночи, Антон Леонидович...
Когда меня вывели из допросной, майор неожиданно остановил
конвойных и, чуть наклонившись к моему уху, тихо проговорил:
— Запомни, Свешников. Антон Леонидович сказал: до утра, значит,
до утра. Подумай над этим, Свешников. Крепко подумай. Я всё
сказал...
* * *
Сказанное полицейским выглядело настолько жирным намёком, что
его не понял бы только дурак.
Предчувствия не обманули.
Камера, куда меня привели, была рассчитана на четверых. Коек, по
крайней мере, я увидел только четыре, и все одноярусные, а не двух,
какие, как правило, показывают в сериалах про зону и дедовщину в
армии позднесоветских времён. Свободной оказалась одна, ближняя к
двери, по левой стене.
Трое местных сидельцев, несмотря на ночное время, не спали. Один
валялся на шконке и лениво, с повадками заправского шулера, тасовал
пальцами карточную колоду. Двое других чифири́ли за грязным столом,
стоящим около зарешёченного окна.
Удивительно, но на столь явное нарушение распорядка конвоиры
внимания не обратили. Просто захлопнули за мной дверь и закрыли
засов.
Три пары глаз выжидающе уставились на меня.
Хрен его знает, что нужно говорить в таких случаях. В башке
почему-то крутилось сакраментальное «Вечер в хату»... Или это
только авторитетам положено, а остальные должны здоровкаться с
контингентом как-то иначе?..
— Всем здрасьте, — ляпнул я наугад.
Чифирщики отвернулись. Одетый в майку-алкоголичку «картёжник»
продолжал смотреть на меня. Он наблюдал за мной всё то время, пока
я застилал койку бельём, а затем поинтересовался: