— А ты из каковских будешь, мил-человек?
— Что значит, из каковских? — нахмурил я лоб.
— Статья, говорю, какая?
— Не знаю, я не запомнил.
— О как! — повернулся «картёжник» к парочке у стола. — Ты
слышал, Кактус? Фраерок-то, кажись, под безглазого ко́сит.
— Не кипишуй, Шайба, — отозвался один из сидящих, тот, что
правее. — Может, он в несознанке.
— Может, и в несознанке, — не стал спорить «картёжник». — Да
только вспомни, какой нам сегодня прогон прилетел.
— Прогон, говоришь? — прищурился «Кактус». — А вот это серьёзный
блудняк. Продолжай.
«Шайба» поднялся со шконки и, всё так же крутя между пальцев
картишки, подгрёб вплотную ко мне.
— А знаешь, друг ситный, чего нам синичка сегодня на хвостике
принесла? Не знаешь? А принесла она сегодня нам вот что. Добрые
люди шепнули, что, мол, привезли в наш казённый дом одного вальта́.
Но только, по слухам, валет этот непростой. О-о-х, не простой.
Мокрушник, каких поискать. Ну, прямо-таки, маньячелло какой-то. Да
к тому же и девок мохнатит по-чёрному, а во́ры того не любят. Им
черти подшконочные здесь не нужны, на зоне пускай таких опускают. И
посему у меня, у Чумы и у Кактуса вопросик к тебе появился. Не ты
ли тот самый валет, про какого малява пришла, да ещё и с
прогоном?
Все трое уставились на меня, ожидая ответа.
— Понятия не имею, про кого тут весь этот базар-вокзал. Вы меня
с кем-то путаете, — пожал я плечами.
— Выходит, не хочешь людей уважить, — хмыкнул «картёжник». — А
что если мы вот тоже, вот так вот, без уважения?
Ворох игральных карт сорвался с его руки и полетел мне в лицо.
Не больно, но, если считать по понятиям, то обидно. Так поступить —
это фактически «офоршмачить», как у них говорят. Меня явным образом
провоцировали, и не ответить я просто не мог. Хотя и догадывался...
да что там догадывался — был уверен на двести процентов: сюда меня
запихнули спецом. «Пресс-хата» — по-моему так называют подобные
камеры, где беспредельщики-урки гарантированно ломают любого
подследственного.
Обитатели этой «хаты» слабаками не выглядели. Крепкие, жилистые,
быковатые... С тремя я точно не справлюсь. Если, конечно, со всеми
разом начну, а не поодиночке...
«Шайбе» я пробил точнёхонько в солнышко, как учили. И тут же
пихнул его, сложившегося пополам, к параше у двери. Пока
оклемается, секунд пятнадцать пройдёт, не меньше.