В таких условиях расспрашивать было неправильно. Про все мои
вопросы узнают армейские следователи; рядом с каждым названным мною
именем поставят знак вопроса – очень им будет интересно, как это
паренек-сектант из общины вышел из сейфа вместо их горячо любимого
мистера Бернетта, в которого они уйму ресурсов вбухали. Потом они
отправятся в общину и начнут беседовать с каждым из получившегося
списка. Возможно – с пристрастием.
Не хотел я приносить знакомым еще больше проблем. Может быть, на
них выйдут и без меня – а может, за три года все настолько
изменилось, что расследование упрется в тупик.
Поэтому я изобразил, что спешу. Что, впрочем, не помешало
терпеливо дождаться рядом с банком, как поступит сержант, и что он
станет говорить начальству. Даже на границе огромного банковского
холла, выложенного мрамором, звуки доносились хорошо. Да и не
сообщают о таких визитах – из прошлого, из закрытой камеры сейфа –
шепотом и с опаской. О таком обычно кричат, паникуя и требуя
дальнейшие указания.
Если сержант настаивал бы на перекрытии дороги к
«эль-восемьдесят-вест» - я ушел бы на юг пешком. Все равно ехать
мне в Сан-Франциско, и уже там искать рейсы на север. Если постовой
стал бы паниковать и требовать помощи, не сообщая о цели моего пути
– я постарался бы быстрее прорваться к трассе.
Сержант поступил гораздо мудрее, чем я думал.
Так что военным предстояло подождать мистера Бернетта еще
какое-то время…
Тем временем, автобус проехал уже половину пути до меня – ему
осталось пройти поворот, чтобы оказаться в прямой видимости. Я же
тактически прятался за высокими кустами, разросшимися вдоль
обочины. Яркий костюм уже давненько был заменен на армейскую форму
сержанта Тиллмана – эта фамилия была написана справа на грудном
кармане. Выглядел я к этому моменту чистым и опрятным
представителем армейских, которые тут имели вес – а значит,
человеком респектабельным. Главное, на еще одного такого
респектабельного не нарваться, с ненужными вопросами в мой
адрес…
Вдохнув, выдохнув и окончательно смиряясь со средством
передвижения, я выбрался на обочину дороги и проголосовал –
поднятой рукой с зажатым указательным и большим пальцем магазином
от винтовки. Продемонстрировал, что есть, чем платить.
Жест был оценен верно – железный монстр на колесах, не успев
разогнаться после поворота, начал притормаживать, взяв чуть правее
и ближе к обочине.