– Намасте, доктор Рагини, – кивнул я. – Как обстоят дела с тем
мужчиной? Мне показалось, что оставлять его у фармакологов будет
преступлением.
– И вы оказались правы, – подтвердил кардиолог. – Декомпенсация
хронической сердечной недостаточности. Ничего удивительного, если
учесть, что ему пришлось пережить. Но я думаю, что смогу его
привести в порядок.
– А что скажете насчёт кардиотоксичности препарата, который он
принимал? – поинтересовался я. – Я сделал вывод, что антибиотик
повредил сердце, но без него он бы не смог выжить.
– Абсолютно с вами согласен, доктор Кацураги. Я пришёл к такому
же выводу. Ситуация, конечно, спорная, но на месте инфекциониста и
клинического фармаколога я поступил бы так же. Иногда приходится
решать, навредить человеку, чтобы он выжил или не вредить и просто
дать ему умереть. Очень сложная тема, но, на мой взгляд, решение
было принято верное.
– Спасибо, доктор Рагини, мне было необходимо знать ваше мнение,
– ответил я.
Я не хотел писать ответ профессору Банзаль, пока не
проконсультируюсь с кардиологом. Новый антибиотик токсичен, но
очень силён. В ближайшие пару дней я подготовлю отчёт и дам своё
добро на дальнейшие испытания препарата. Возможно, что за
изобретением Ритики Банзаль большое будущее.
До выписки Арджуна Манипура Кириса осталось всего два дня. Сразу
после завершения поддерживающего лечения я намерен направиться с
ним к первой точке силы. Три места, которые перечислил мне монах
Кикуока Горо, должны быть посещены.
Если мне удастся открыть «клеточный анализ», я смогу
окончательно разобраться в его диагнозе. И тогда Арджун будет
жить.
Причём знакомство с пластическим хирургом Варуном Тхаккаром
можно назвать судьбоносным. Ведь он – тот, кто понадобится Арджуну
Кирису уже после окончания его лечения. Нарушение обмена веществ,
которое превратило парня в скелет, сильно испортило его кожу.
Для равномерного распределения жировой клетчатки и
восстановления эластичности кожных покровов помощь доктора Тхаккара
придётся очень кстати.
Следующие несколько дней я чередовал работу и отдых. Всё утро
изучал присланные Ритикой Банзаль документы, а по вечерам изучал
Нью-Дели с Тачибаной и Асакурой. А посмотреть в это время было на
что. Праздник «Дивали» продолжался, набирая обороты.
Япония оставила у меня прямую ассоциацию с чёрными и серыми
цветами, среди которых встречаются редкие вкрапления розовых
лепестков сакуры. Индия же – сплошная радуга. В этой стране можно
увидеть что угодно, кроме мрачных оттенков.