Ладно, место было так себе. Но идти дальше я попросту не мог:
взятые взаймы у Конструктов силы закончились, и мышцы снова
напомнили о себе протяжной болью. Чужие ботинки беспощадно натирали
ноги, и новое тело всерьез грозилось к полуночи превратиться если
не в тыкву, то во что-то столь же бесполезное и малоподвижное.
Зато разум пока еще был при мне, и его-то я и пустил в ход, как
только приземлился на видавшую виды лавку на краю мощеного
квадратными бетонными плитами сквера. Приятное местечко:
двухэтажные старые домики по сторонам, дорога и вывески. Табачная
лавка, какая-то крохотная турфирма, трикотаж… Наверное, днем здесь
довольно оживленно, однако сейчас моим размышлениям мог бы помешать
разве что случайный прохожий.
Так что же получается — я умер?
Похоже на то. Боль в груди, падение, темнота — и вот я здесь, в
чужом теле, специально заготовленном на такой случай. Сердце у меня
всегда было в порядке, однако все когда-нибудь случается в первый
раз. И приступ, и лошадиная доза яда, способного прикончить даже
Одаренного высшего ранга… и хитрый атакующий Конструкт, который
просочится сквозь самую надежную магическую защиту.
От прямого нападения я был защищен почти безупречно, однако со
схемами все куда сложнее. Конфигураторы в старушке-Европе
столетиями соревновались друг с другом в тонком искусстве делать
пакости, и кто-то из них вполне мог оказаться похитрее наших
отечественных.
Значит, сразу после приема у Юсуповых… Но когда это случилось?
Уж точно не неделю и не месяц назад. И даже не год — тогда, в две
тысячи четвертом, умирающему мальчишке, чье тело предоставили науке
безутешные родственники, было около семи. А сейчас… Сейчас намного
больше. Картавый говорил про шестнадцать, и вряд ли обсчитался.
Злоба, с которой я кромсал боевиков в больнице, накатила снова.
Качнулась обратно стальным маятником и полыхнула с такой силой, что
кончики пальцев закололо. Резерв понемногу заполнялся, и магия
рвалась снаружи, явно не имея ничего против того, чтобы я опять
пустил ее в ход. К примеру, чтобы снести вывеску с магазина
напротив.
— Да какого же черта?! — Я стиснул край скамейки так, что дерево
под пальцами захрустело, проминаясь. — Почему?..
Почему только сейчас? Почему бестолковому братцу, которому я
принес трон на блюдечке с голубой каемочкой, понадобилось целых
десять с лишним лет, чтобы вытащить меня из небытия? Целая прорва
времени, за которую это тело, моя «резервная копия» успела
превратиться из хрупкого пацаненка в здоровенного лба, у которого
во всех положенных местах наверняка уже кучерявились волосы.