— Ты знал, — прошипела Лейша толстяку Талу.
Тот пожал плечами.
Крул стал у камня и направил туда поток своей силы. Символы и
печати засияли ярко как никогда.
Нехотя, один за другим, Старейшины подходили, клали ладони в
выемки для ладоней, и через мгновение вязь светящихся письмен,
напоминающих татуировки, впитывалась в них из камня. Лица их
корчились от недовольства и молчаливого возмущения.
От нового главы требовалась только энергия, всё остальное камень
делал сам – в него были уже заложены необходимые клятвы.
Через пять минут перед Крулом стояли девять старейшин, вдруг
потерявших всю спесь. Ноги их дрожали от энергии, которую наполняли
новые клятвы, и этому молодому главе они желали одного – скорейшей
и мучительнейшей смерти. Однако они молчали. Жить они хотели еще
больше.
— Ну вот, можете же быть покорными и послушными.
Крул прошелся между ними.
— Вы давали клятвы ордену и орден дал вам всё: силу, возможность
развиваться, сытую жизнь… И вот ваша благодарность?Да?
— Ни ваши лица, — продолжил он, — ни ваши поступки, ни состояние
отделения не внушают мне никакого доверия. Для меня вы – предали.
Будь моя воля – ни один из вас не вышел бы из этого зала живым, это
понятно?
Раздались нестройные “ага”.
— Вы живы лишь по одной причине – вы еще можете быть полезными
ордену, но как только ваша польза станет…сомнительной….
Что будет дальше все поняли без слов.
От этого молодого человека, который выглядел столь невинно
и…по-детски наивно, с каждым мгновением всё больше веяло холодом и
какой-то ледяной жестокостью. Проняло всех.
— И еще…Прошлый глава.
Эти два слова заставили всех оцепенеть.
— Если думаете, что в ваш бред о том, что он просто взял и
скончался хоть кто-то в центре поверил, то вы глубоко
ошибаетесь.
Крул лукавил: часть совета хотела в это поверить, потому что это
было удобно и это была возможность просунуть своего человека на
освободившуюся должность. Кроме того, никто не хотел заниматься
расследованием, которое, скорее всего, ни к чему не приведет –
слишком много времени прошло. И все следы, скорее всего, уже
убраны. Но его учитель считал иначе.
Старейшины один за другим сглотнули.
— Поэтому, когда я узнаю кто это сделал, или помог сделать, или
был замешан в этом, — он заплатит за это.
— Мы ни при чем..
— Да, не знаю, с чего у вас такие мысли…