– Я бы с
удовольствием, доктор, поделилась с вами воспоминаниями. Но вот не
помню ни черта до того самого момента, когда имела удовольствие
слышать ваш голос.
Доктор
подозрительно косится на меня. А что такого? Я просто хочу быть
вежливой.
– И вы,
лэра, тоже ничего не видели? – настаивает на своём
доктор.
Женщина
молча опустила голову. Да что ж ты такая молчаливая? Поделись с
доктором подозрениями. А я послушаю.
Доктор
плюнул на нас, не в буквальном, конечно, смысле. Хотя был близок к
этому.
– Больше не
приду в ваш дом на вызов. Надоело, – разошёлся он не на шутку. –
Сами себе усложняете жизнь, покрывая преступников.
Ого!
Интересно, кого это мы покрываем? Уж не типа ли с грубым голосом и
кипенно-белой манишкой?
А может,
Вальтера? Мне его голос тоже не понравился.
Будем
искать, а иначе меня укокошат ещё до моего
выздоровления.
Доктор всё же пошёл на уступки лэре
Чарлей, и меня никто не тревожит. Через боль, слёзы и сопли я
всё-таки кое-как добралась до зеркала.
Мама, роди меня обратно. Кто это
вообще?
Из зеркала смотрит новая я. Молодая,
приблизительно лет двадцати, очень худая, со спутанными белокурыми
волосами и серыми глазами. Пожалуй, глаза – лучшее, что у меня
сейчас есть. На остальное без слёз не взглянешь. Особенно
жёлто-зелёная гематома на половину лица и на плече левой руки.
Дальше смотреть я не решаюсь. Жутко!
Красотка! Ни дать ни взять –
красотка!
Я опускаю глаза на грудь и облегчённо
вздыхаю. Несмотря на худобу Розы, грудь у неё была. Маленькая,
упругая. Моя мечта. Впрочем, любая грудь – моя тайная мечта. В
прошлой жизни у меня был гордый нулевой размер. Я даже научилась
жить с ним, не придавая значения. Эта жизнь меня хоть чем-то
порадовала.
Я доковыляла до кровати и
улеглась.
У вас есть план, мистер Фикс? У меня
нет плана!
Итак, что мы имеем, кроме
офигительной груди и не менее офигительных побоев?
Я так понимаю, что Роза – это я. На
этом всё! Данные для анализа закончились. Нужно поискать личные
вещи Розы.
Я опять сползаю с кровати, причём в
прямом смысле этого слова. Чертовски болят рёбра и рука. Делаю
попытки встать на ноги. Да пошло оно всё!
Еле ползу на четвереньках к тяжёлому,
красиво украшенному финтифлюшками из дерева, комоду. Хвала небесам,
что комната маленькая. Пара шагов на карачках даются мне неимоверно
тяжело.