— Ты что, я же умру! У меня отравление будет! — возмутилась
Настя.
— На это все и рассчитано! — подсказал Иван Силантьевич.
— Ладно. Клянусь, что в случае… — забормотала вслед за
обозревателем Настя, — …тысячу таких гематогенок и умру!
Она обвела взглядом «аудиторию». Все зааплодировали.
— Теперь твоя очередь, пушистый, — напомнил граалист.
— Я, Федор Богданович Кот-Ученый из рода котов-ученых, беру в
ученицы Анастасию Ромуальдовну Горлинку и торжественно клянусь
учить ее, защищать ее и заботиться о ней. Клянусь, что в случае,
если я действием или бездействием нанесу ей, ее родственникам,
близким и друзьям ущерб, я… хм… навсегда буду лишен всех моих
коробочек, прошлых, настоящих и будущих! Вот!
— Заверяем!!! — рявкнули все единогласно.
Что-то бухнуло, свет мигнул, стол осыпали искры. Настя
взвизгнула от испуга, но собравшиеся, широко улыбаясь,
зааплодировали еще громче, потом по кругу поздравили новоиспеченных
учителя и ученицу. Когда молодой вампир пожал ей руку, она
осмелилась посмотреть ему в глаза — тот улыбнулся в ответ. Настя
порывисто вздохнула и смутилась от этого вздоха.
— Ну, закончили — теперь представлю всех, — махнул наконец рукой
Иван Силантьевич. — С тобой, Настя, познакомились уже таким
образом, ты, друг пушистый, и без того всем известен. Вот Тхор,
Павел Сергеевич, — с него все для нас началось. Ну и наши гости…
Хранители града Китеж — Виряс
Алтышевич[1] Кисмерешкин и Элешкé
Сантáрович[2] Иванов.
Рыжий степенно поклонился, а брюнет прижал руку к сердцу:
— Польщен’т как, чай!
— Ну, и наши оперативные сотрудники… гм… наши — в смысле, ЧОПа
«Захват» при Обществе досточтимого Грааля вампирского, — пояснил
Хватов. — Михаил Герардович Ионеску, Василий Николаевич Кровкин и
Влади́слав Сигизмундович Точицкий.
Иван Силантьевич обвел глазами присутствующих и уточнил с
серьезной миной:
— В официальных структурах последний более известен как
Владислáв Сигизмундович, так что смотрите не перепутайте! — Он
удостоверился, что все поняли шутку, и продолжил: — В дальнейшем
при проведении операций будем опираться в первую очередь на эту
троицу.
«Вла-а-ад… Ну, Настя!.. Ну!» — пронеслось в голове. Что именно
должно быть «Ну!», по-прежнему не думалось. Настя снова порывисто
вздохнула, уставившись на блюдо с печеньем. На лице блуждала
улыбка, которую любой посторонний наблюдатель счел бы счастливой.
Но ей самой улыбка казалось глупой, впрочем, унять ее она не
могла.