Я поднял забытый ими револьвер. Народный, трёхзарядный. Прямо
как тот, что я у вездехода бросил, но заряженный.
По спине пробежал запоздалый холодок — а ведь мог бы и
пальнуть…
— Мда, как-то не так я себе всё представлял.
— Я тоже, сэр. Мне казалось, избегание конфликтов выглядит
иначе.
— О, неужели я слышу сарказм? Стоит сломать кому-то член и у
тебя сразу чувство юмора появляется?
Поглядев на Белую, я едва не закричал. Веснушчатое лицо искажала
неестественная гримаса. Чудовищная и никогда невиданная ранее.
— … Ты всегда улыбаешься, когда людей живьем жаришь?
— А? А-а-а, нет, сэр, нет. Это… Курица, сэр. Очень вкусно.
Благодарю, сэр.
Блин, она меня реально пугает!
Но кстати о птичках…
— Парень? Эй, пацан? Ты там живой?
— Живой…
Утирая кровь со лба и красуясь наливающимися синяками, владелец
забегаловки сидел на полу.
— Ну, раз живой… — запах горелой человеческой плоти отбивал
любую тягу к еде. — Тогда мы пойдём. Как-нибудь в другой раз
доедим.
— Погоди… Стой…
Пацан с трудом поднялся и, повторяя чтобы я обождал, скрылся в
подсобке. Вскоре он вернулся и водрузил на прилавок горку говяжьей
вырезки.
— Маринованное, под заказ… — он говорил сквозь боль и попутно
окровавленными пальцами заворачивал мясо в бумагу. — Пахан этих
членососов всегда берёт его по утрам сразу на весь день… Платит
справно, жаль козлина каких сыскать. Завтра половины заказа не
досчитается, но и хер с ним. Забирайте вы. Отмажусь, будто мясники
галимое бедрышко продали.
— Это… Это вместо «спасибо»?
— В глотку себе «спасибо» затолкай, жоподёр пархатый… Просто
отец всегда учил, что жена тебя удовлетворяет и делает счастливым,
то какая разница, чья эта жена? Раз выручил, то забирай. И спички
свои уноси. Я в долгу не остаюсь.
— Странный ты пацан… Уже второй за сегодняшний день. Но, думаю
гарнизону не помешает пожрать чего вкусного.
Да и мне тоже.
— Ага, похер… — он закончил паковать вырезку. — А теперь уж без
обид. Валите отсюда, а то ещё не хватало чтобы подумали, будто я с
вами заодно.
Прокашлявшись и сплюнув кровь, он заорал:
— Вон отсюда!!! Чё встали?! Чтобы ноги вашей здесь не было!
Жест понятен — спектакль для прохожих и соседей. Чтобы если
гопота вернется, он смог отмазаться, что не при делах. Что всё это
конфликт чисто между «голубком» и бандитами.
Конскрипт взялась за мясо и уже почти вышла из-под навеса, но я
помедлил.