Мою руку вдруг стиснула ладонь капитана. Горячая, дрожащая. Не в
силах выдержать показательной экзекуции, она хватилась за меня, как
ребёнок за родителя. При виде такой животной жестокости, она мигом
позабыла и про понты и про желание казаться матёрой бой-бабой.
Наверное, когда-то я тоже так дрожал, ещё в детстве. Когда
офицеры-воспитатели выдавали каждому дубинки, выстраивали нас на
плацу, и тащили через строй провинившегося мальчишку.
Бей со всей силы и не думай щадить, не то самого потащат. Но уже
не через дубинки, а через молотки. В какую кашу превращается
неокрепшее тельце, после сотен ударов дубинкой представить не
сложно. А после молотков и вовсе — тряпичная кукла без единой
кости.
Вот такие были правила.
На фоне этого — забавы Роланда навевали скуку. Просто публичная
казнь, просто страху на всех наводит. На нас, на своих бандитов, на
штатских. Пф, подумаешь… Комиссар был изобретательнее.
Наконец, безголовое тело перестало биться в конвульсиях. Роланд
утёр лоб от крови и пота:
— Фу-у-ух… Самая тяжёлая работа — работа с людьми.
Он швырнул окровавленное ружьё телохранителю и снова
переключился на меня:
— Теперь понял, о чём я? Понял правила?
— Конечно, понял. Ты ревнивый и хочешь сам своих мужиков
трогать.
Капитан испуганно икнула, отпуская мою руку, а Роланд щёлкнул
челюстью. Напряжённая пауза длилась недолго — Роланд вдруг
рассмеялся:
— А ты весёлый… Знаешь, а ты мне даже нравишься. Прошлый кадет…
Ну, тот, что был до тебя. Так вот, тот кадет был долбанным
позорищем! Не мужчиной. Болтал не чину, а едва ножом чиркнули — уже
ревел как баба. До того тошно смотреть стало, что перед тем как
свежевать, я приказал отрезать ему хер. Чтоб не позорил.
— А может на память? Чтобы было кого на ночь целовать?
В этот раз веселья не было. Роланд нахмурился:
— Знаешь, мне начинает казаться, что я перепутал смелость с
глупостью… Мне же пальцем щёлкнуть и ты уже в шелушильне. Бывал
там? Видал, как кожу со свиных туш сдирают? А с людей? Живьём?
Звучало угрожающе. И я бы даже впечатлился, если бы не понимал,
что здесь происходит.
— Ты здесь чтобы запугивать, а не убивать.
— Да-а-а? Ты так думаешь?
— Уверен. Когда приходят убивать, то не прут всей толпой как на
параде. Не подставляются.
— И только-то? Пф, да ты ещё тупее, чем кажешься. Ты же…
— Ладно, поясню проще. Ты не убьёшь меня из-за страха перед
Альянсом. На смерть первого кадета Альянс глаза закрыл, но закроет
ли на второго? Не знаю. Но одно знаю точно — ты и твои щенки пустое
место перед огнемётами и танками.