- Нет, ты совершенно невозможна! – с изумлением покачал головой
Егор. – Только что чуть не убила подругу, а теперь переживаешь, что
та не сможет пойти на дискотеку?
Из своего угла многозначительно хмыкнул Борис Витальевич, и этот
звук должен был, по-видимому, означать: "подожди, поживи с моё,
тогда перестанешь удивляться женщинам!"
- Для неё это очень важно! – сердито заявила Гелька. – И она
пойдёт на дискотеку! Только в своих штанах!
Егор странно хрюкнул, сделал вид, что закашлялся и отвернулся,
пряча улыбку. Ангелина поняла, что сморозила жуткую глупость,
поэтому рассердилась ещё больше.
- Я хочу домой! – заявила она, приподнимаясь. – Я уже хорошо
себя чувствую!
- Лежать! – рявкнул на неё Полетаев. – С вашей терминаторской
мощью и куриными мозгами, вас опасно пускать к людям! Кто знает,
что вы ещё отмочите! Уж сутки я вас здесь продержу: и мне
спокойнее, и окружающим безопаснее.
Гелька умоляюще взглянула на Егора, но тот, непреклонно покачав
головой, похлопал её по руке и поднялся.
- Я пойду. Надо же проверить, что в моей комнате творится.
Борис Витальевич вышел вместе с ним, и сразу стало пусто и
скучно.
Время в больнице тянется особым образом: дробится мозаичными
осколками и замирает в попытке оттянуть неприятные человеческому
организму моменты. Оно впечатывает в память болью мельчайшие
детали, противоестественной нормальной человеческой жизни
обстановки и отвратительные подробности экзекуции над собственным
телом, как будто необходимые ему, чтобы жить.
В первые же пять минут Ангелина уже нестерпимо соскучилась и
загрустила. Сейчас она рада была бы даже раздражённому Борису
Витальевичу с его едкими репликами.
"Хорошо, что это всего на день", - утешала себя Гелька, -
"хорошо, что не делают уколов." Воображая себе Янкиного кавалера,
нежно обнимающего подругу в медленном танце, она не заметила, как
заснула.
Проснулась Гелька, как от толчка – стукнула приоткрытая
форточка. Поднимался ветер. Чёрные, в свете уличных фонарей, ветви
деревьев больничного парка шумно сражались за окном с его порывами,
оставляя на стенах палаты свои мечущиеся тени.
Вдруг Ангелина замерла под одеялом и проснулась окончательно,
неожиданно ощутив знакомое покалывание. Она искоса взглянула на
молчаливый Солар, который Борис Витальевич приволок в её палату из
своего кабинета. Нет, тут что-то другое. Никто не говорил ей, можно
ли испытывать такие ощущения просто так, без чужого влияния, от
каких-нибудь естественных причин – как головную боль при перемене
погоды.