Ангелина бегом ворвалась в холл поликлиники, пытаясь сообразить,
где её могут ожидать, и, заворачивая к лестнице, налетела на
родного брата.
- Гоша! – обрадовалась она.
- Егор Сафарович! - воскликнул тот, напомнив Гельке, как она
выглядит. – Хорошо, что я вас встретил. Там мать уже в
предынфарктном состоянии: не может ни от кого добиться ответа,
почему её не пускают к дочери! Её зачем-то попросили принести
одежду...
"Бедная мама", - у Ангелины болезненно сжалось сердце.
- Успокой её, - она торопливо хлопнула брата по плечу и уже на
бегу добавила. – С Гелькой всё в порядке. Я точно знаю!
- Меня Борис Витальевич ждёт, - сообщила она в окошечко знакомой
по своему первому побегу грузной санитарке. Та вперила в Ангелину
недоверчивый взгляд, но, по-видимому, убеждённая открытым лицом
Егора в честности его намерений, пожевав губами, ответила:
- Борис Витальевич с главврачом разговаривает.
- Где это? – Гельку грызло нетерпение: казалось, весь свет
ополчился против того, чтобы она добралась сегодня до цели. Больше
всего ей сейчас хотелось найти в собственном обличье маму, просто
вернуться домой и забыть весь пережитый накануне кошмар. Но разве
такое возможно?
Санитарка опять подозрительно уставилась на Гелю. Похоже, ответ
на последний вопрос уже являлся военной больничной тайной, и ей
оставалось только ждать, пока Борис Витальевич сам её найдёт. При
мысли об этом у Ангелины трусливо ёкнуло в желудке. Предстоящей
встречи она ой как боялась, хотя, не понятно почему, стремилась изо
всех сил к ней.
"Может, всё-таки разыскать маму, чтобы она увидела меня и
успокоилась?" Гелька сделала движение к лестнице, но тут услышала
из окошечка голос санитарки: "О, вот он идёт". По коридору
отделения торопливо шагал Полетаев. Даже издали было видно, что он
крайне зол. Похоже, это поняла и толстуха, потому что при виде
начальника она сползла со стула и, мелко колыхаясь, затрусила к
нему с докладом.
- Меня никто не спрашивал? – послышался его раздражённый голос.
Баба ткнула пальцем в сторону двери. Врач, подойдя, резко распахнул
её. Окинув Гельку недоуменным взором, он спросил: "А где...?",
глаза его сощурились, и он понимающе воскликнул: "Ах, вот что!
Идёмте!" Полетаев повернулся и быстро зашагал по коридору. Гельке
пришлось поспешить за ним.
Сзади донеслось лязганье задвижки – санитарка запирала дверь.
Этот звук отозвался в душе Ангелины скрежетом тюремных запоров.
Какая дурь заставила её добровольно снова явиться сюда, в это
ненавистное место, откуда ей уже приходилось сбегать, где она
пережила самые неприятные моменты своей жизни (тёмный лес – ни в
счёт)? Надо было сопротивляться, отказываться, устроить истерику –
и её бы оставили в покое! А теперь она покорно шла по коридору за
этим жутким и, по спине заметно, страшно разъярённым человеком.