Похоже, он меня не расслышал, увлеченно изучая мое тело.
– Я же сказала, что ничего не помню! Ни про шрам, ни про спорт.
Ты мой муж, в конце концов! Вот и скажи мне…
Оторвавшись от моих ног, мужчина принялся изучать мое лицо.
Причем тоже как будто впервые его видел. И тут мое терпение
лопнуло.
– Я хочу принять ванну! Иди и настрой мне воду, достань гель,
шампунь, сделай все, как я люблю! И потом, если захочешь, я позволю
тебе помыть мне спину… Давай же! Ифрит побери!
– А… я не знаю, как ты любишь, – растерянно промямлил супруг,
уже дернувшись в сторону золотого бассейна.
Ага. То есть желание за мной поухаживать у него резко появилось.
Значит, не безнадежен. С разводом пока подождем…
Не знаю, что Санджей делал следующие минут пять. Но он же память
не терял, вот пусть и разбирается. Догадывается, вспоминает – в
конце концов, мы же не вчера поженились! А я пока причешусь, найду
себе мягкий, пушистый халат… с потертыми манжетами и едва заметными
пятнами на подоле.
Странно, такой роскошный дом, а они невестку в тряпье наряжали?
Настолько жмоты, что ли?
И гардеробная полупустая, а изредка встречающиеся там наряды
либо велики, либо малы, либо перешиты. Получается, я донашивала
шмотье за козой, курицей и… и еще кем-то, судя по размерной сетке.
Мда.
– Ниджен?
В гардеробную заглянул муж и в который раз остолбенел, глядя,
как я задумчиво прикладываю к себе два найденных комплекта белья.
Всего два, но, к счастью, точно моего размера. На трусы мне денег
отсыпали, и то счастье!
– Ванна готова? Какой ты у меня молодец. – Я аккуратно положила
оба комплекта на полочку и, проходя мимо мужа, скинула халат ему
прямо на руки. – Подержи, дорогой.
Под халатом на мне уже ничего не было. Я же купаться собралась.
И меня не волнует, что Санджей в очередной раз подавился воздухом,
пока я медленно погружалась в хрустально-золотую пышную пену,
приятно пахнущую жасминовой эссенцией.
Точнее, не так. Очень даже волнует, но совсем по другому
поводу.
– Ну и чего ты там застыл? Иди сюда.
– О, небесные пэри, что это было? – простонала мадам Зинин,
падая в кресло и нетерпеливым взмахом руки подзывая Лильджан,
единственную горничную в доме.
– Эта тупая корова окончательно рехнулась, ее надо сдать в
дурку! – мгновенно отреагировала Фирин, залезая с ногами на белый
замшевый диван и не обращая внимания на то, что пачкает обивку. – Я
сразу так и сказала!