Альянс уже шесть лет по пару раз в год проводил масштабные маневры, поигрывая мышцами. Не у самых границ Империи, нет. В своих внутренних провинциях, преимущественно. Однако сам факт учений приучил Санкт-Петербург к ним, притупив бдительность.
И каждый раз все офицеры получаются по несколько комплектов конвертов, сдаваемых после учений. Что вскрытые, что нет. Дабы отрабатывать разные сценарии и поведения. Вот и сейчас, получив и, уже почти завершив весенние маневры, офицеры внезапно по команде получили сигнал для вскрытия третьего комплекта. Не имея ничего дурного в мыслях, они их вскрыли и обомлели.
Война!
Альянс начинал войну!
Генеральный штаб Альянса уже шесть лет продумывал и планировал эту операцию, каждый год репетируя. Что весной, что осенью. И смотрел, пытаясь понять, сможет ли он вывести каждое ключевое звено на свое позицию к нужному моменту. Сможет ли организовать взаимодействие разнородных войск. Не вообще. Не в целом. А в рамках одной отдельной операции.
Генрих, внимательно и вдумчиво изучая ход военных действий 1914 года, пришел к выводу, что Император их спланировал заранее. Все. Начиная с ликвидации Франца Иосифа, которая спровоцировала войну и внесшую сумятицу в стан и без того не очень организованной и управляемой Австро-Венгрии. Именно ликвидации, в которой Генрих был убежден, хотя явных доказательств к тому и не имел. Слишком все получалось слаженно и гладко, если допустить, что покушение на монарха Двуединой монархии произошло не случайно. Например, все диверсанты русских оказались заранее выдвинуты на позиции и просто ждали отмашки. Не жили же они там, в самом деле? Да и войска стояли там, откуда удобнее всего атаковать, ну и так далее. В отличие от Рейха и Двуединой монархии, которые оказались заложниками своих безнадежно отсталых взглядов на войну.
Из чего Император Запада сделал вывод – нужно перенимать передовой опыт русских и использовать его против них. Тем более, что геополитическая стратегия Николая Александровича была прозрачна и очевидна. Он стремился избежать крупной войны, справедливо считая, что она нанесет непоправимый вред экономике обоих стран. Но вот беда – Генрих имел все основания считать, что еще лет пять-десять и экономика Империи настолько укрепиться, обгоняя Альянс, что Санкт-Петербург сможет себе позволить такую войну без тяжелых последствий. А Париж[1] – нет. И это будет точка невозврата, после которой, скорее всего, сначала развалиться Альянс, уступив неизбежному. По чуть-чуть. По одному государству, выпадающему из него. А потом и вольется в той или иной форме в Империю, утратив самостоятельность и независимость. И Империю Запада это тоже ожидало. Тем более, что разговоры о слиянии этих монструозных государственных образований шли с 1914.