Вдруг его безграничная свобода творчества оказалась урезана требованием закрыть редакторские колонки, сократить объем материалов до 3000 символов и уделять больше внимания событийной повестке. Вдруг в кабинете Григория произошла перестановка, и его стол вместе с массивным креслом переехали в угол, а в другом углу поселился человек-контраст. Гриша был высок, носил очки и аккуратную причёску; его новый босс предпочитал кеды, майку и стрижку полубокс. Григорий всегда держал дистанцию; он хвалил и ругал как будто через стекло; он никого не подпускал на расстояние душевного разговора. Алик давал смелые обещания, был склонен к вспышкам гнева, а в остальное время – к панибратству, любил неудобные вопросы и юмор уровня КВН.
Мы с любопытством наблюдали, как уживутся в стеклянной клетке эти двое, столь разные и всё же имевшие почти равные права на трон: один по рождению, другой по заслугам. Мы ждали взрыва, скандала, ухода Гриши, раскола редакции, громких разоблачений.
Из редакции действительно ушли несколько ключевых сотрудников, остальные жили на пороховой бочке ожидания. Постучаться могли к любому и предложить тройную зарплату за расставание без скандала. Мы ждали, когда тройную зарплату предложат Грише.
Но он остался. Стало ясно, что между Гришей и Аликом установились странные отношения, похожие на молчаливый сговор. Гриша не подвергал сомнению авторитет Алика. Алик избегал прямого противоречия Грише. Алик, отвечавший за финансовое состояние компании, встал на ступень выше. Он бесцеремонно перекраивал редакционный контент, бурля идеями, заимствованными у кого-то ещё. Гриша не оказывал сопротивления и, напротив, держался так, словно все изменения были ему на руку и он сам размышлял о чем-то подобном. Слоноподобную поступь нового босса Гриша услышал вдруг ритмом маршевых барабанов.
Я был уверен, что хитрый Гриша, внук советского дипломата и знаток военной истории, чувствовал себя героем-разведчиком в тылу врага, который ждёт своего часа. Образованный, демократичный и всё же высокомерный, почти надменный, Гриша вряд ли добровольно смирился с тем, что кто-то бесцеремонно рушит то, что он создавал годами. Не в самих изменениях, а в их спонтанном характере виделась мне главная проблема; мне сложно было представить, что Гриша, годами пестовавший рубрику «День в истории», вдруг безропотно согласился закрыть её из-за неважного трафика.