Из той поездки мы вернулись счастливые.
И всё же блабериды не ушли. С того вечера с Братерским что-то изменилось в моей жизни; изменилось не в её внешней стороне, которая снова выглядела нормальной; изменилось на тех уровнях, которые ощущаются лишь сквозняком по ногам.
Люди всё равно избегали меня. Они будто узнали о заразной болезни, о которой неприлично говорить. Я стал видеть больше бегающих глаз, больше профилей, больше спешки. Думаю, они сами не осознавали этого. Даже Арина, с которой мы обычно обедали, предпочла мне другую компанию.
В отношении ко мне главреда появилась сдержанная настороженность. Была ли она раньше? Возможно, я просто не обращал внимания. И всё же он вывел меня за скобки коллектива, как будто я требовал особого отношения.
Потом начались проблемы в семье. Без внешних причин Оля будто распознала внутри меня что-то новое, что было ей не по нраву и от чего она хотела спрятать Ваську. Меня раздражали эти немотивированные попытки дистанцироваться, но боялся я и прямого разговора.
Доверительные разговоры… Если долго шарить в темноте, можно нарваться на минное поле. К чёрту такую доверительность. Всё равно всё будет понято неправильно. Как-то я заметил, что Оля читает статью с заголовком «Семь признаков того, что муж вам изменяет». Неужели всё так просто? Оля вообще не была склонна к ревности и драматизации событий.
В конце концов, думал я, не является ли происходящее следствием моей всегдашней мнительности? Я чувствовал себя чужаком и раньше, да и не я один. Стоит ли зацикливаться на мелких проявлениях?
Я собирал себя в кулак, работал добросовестно, был сдержан, доброжелателен и отзывчив. В общем, я продолжал катиться по наклонной.
В один из дней какое-то длинное совещание, невыполненная в срок работа, утренняя стычка с Олей и холодная отповедь главреда довели меня до состояния, когда захотелось скрыться от людей. Нажать выключатель и раствориться в эфире, как Хоттабыч.
Не дождавшись конца собрания, я сбежал в туалет, заперся там и, облокотившись на раковину, долго смотрел на своё лицо, покрытое пятнами усталости.
Я видел взгляд побеждённого. Видел безвольные тонкие губы. Это ужасно злило.