Как будто бы стало полегче. За время паузы икры пришли в себя и
теперь снова ощущались. Окаменевшие, перенапряжённые, но он мог их
чувствовать.
Пожалуй, есть шансы всё же добежать. Главное не гнать больше.
Бежать с черепашьей скоростью, но всё же бежать. Пусть финишировать
последним, но — финишировать. И этот солнечный день всё же свяжется
в воспоминаниях с победой!
Очень солнечный. Очень жаркий день. Невероятно жаркий…
Он снова прижался губами к горлышку бутылки, не останавливая
бега. Бутылка быстро закончилась, и он, отшвырнув её, засмеялся,
глядя в небо.
Так легко и хорошо ему не было никогда в жизни. Это и называют
эйфорией бегуна? Наверняка, что же ещё.
Только вот эта жара…
Он схватился за ворот майки и разорвал её с треском на две
части.
— Я Халк Хоган, сучки! — заорал он и, подпрыгнув, повернулся в
воздухе на триста шестьдесят градусов. — Халк Хоган, и я всех
порву, как эту майку!
Ещё один прыжок. Приземлившись, он покачнулся, и в него врезался
бегун. Буркнул что-то оскорбительное и помчался дальше.
Он захохотал ему вслед. Хотел было догнать и порвать, как майку,
как обещал. Но ноги сами пустились в пляс.
— Какой чудесный день, какой чудесный мост! — пел он, размахивая
руками.
Бегуны огибали его по широкой дуге. Кто-то покрутил пальцем у
виска. Впрочем, никто особенно не удивлялся. В марафоне принимало
участие множество фриков. Вот, например, парень в клоунском костюме
пробежал мимо, издавая смешными ботинками пищащие звуки.
Он расхохотался. День был прекрасным. Самым лучшим в жизни. Если
бы не эта жара…
— Жара! — взревел он и повернулся лицом к зрителям.
Те отпрянули от временного ограждения. И испуг на их лицах
показался ему ещё смешнее клоуна.
Он продолжал танцевать, глядя на них, скаля зубы в улыбке. И
вдруг в голову пришла прекрасная мысль.
За мостом поблескивала гладь реки. Такой холодной, чистой,
приятной. Наверное, нырнуть туда — это всё равно, что в объятия
матери. Да, именно в объятия матери.
— Мама! — взвыл он и побежал.
Прыгнул, снёс временное ограждение и вскочил на чугунный
парапет.
На нём, не удержавшись от соблазна, исполнил ещё несколько па
своего танца, что-то напевая себе под нос. Увидел несущихся к нему
полицейских. И, издав смешок, прыгнул.
Никогда в жизни он не делал сальто назад. А теперь — получилось.
Он был всемогущим! Он мог бы проплыть всю эту реку до океана, или
куда она там впадает, а потом переплыть оке…