Он просто появился и присел рядом со мной, ничего не говоря, а
когда мне стало чуточку легче, произнес:
— Это всегда тяжело – терять тех, кого любишь. Так было и со
мной.
— А ты ещё кто?
— Меня называют Ферос.
Его акцент мне тогда казался очень странным, но я не заострял на
нем особого внимания.
— Тебе больно, но что если я скажу тебе, что эту боль можно
обратить в оружие?
— В оружие против чего?
— Против искажения, против того, кто ломает мироустройство.
Против Архитектора.
— Андрей?
Я тряхнул головой, возвращаясь в настоящее. В тот момент мне
нужна была причина, чтобы двигаться дальше, причина сражаться, и
Тысячеликий совет через Фероса дал мне эту причину. Дал мне врага,
против которого нужно сражаться, и цель, ради которой я вставал
каждое утро.
Только вот в самом конце я познал всю её бессмысленность, и вот
я тут, в исходной точке, но спустя восемь сотен лет.
— Извини, воспоминания накатили. Значит, он выжил… — эти слова
разливались теплом в груди. И пусть Владимир умер не дряхлым
стариком, но у него была жизнь. Была возлюбленная, были дети, что
несли память о нем спустя годы.
— Выжил.
— Тем больше причин у меня остаться Котовым.
— Брось, Андрей, мы семья, а Котовы – это седьмая вода на
киселе. Они даже фамилию не смогли сохранить, ты ведь помнишь, что
нас не так звали. Добровы мы, всегда были. А Добронравовыми стали
при объединении княжеств в Империю, посчитал, что так солиднее
будет смотреться.
— И тем не менее, Слава, это ТВОЙ род. Если то, что ты говоришь
про Володю, правда, то… у меня ещё больше причин сохранить
фамилию.
— Ничто не мешает тебе возглавить род и перейти под наш
патронат. Побочная ветвь, мы ведь и так одна семья.
— Чтобы твои были надо мной? Слава, я понимаю, что ты делаешь,
но это не сработает. Ты не втянешь меня в свой род с его
проблемами, как бы не старался. Я восемь сотен лет занимался
грязной работой, и последнее, что хочу, это лезть в политику, а
если я останусь, то у меня не останется выбора.
Брат был недоволен отказом и даже на какое-то время превратился
из дряхлого старика в того, кем его видят окружающие: могучего и
грозного Великого князя московского, но длилось это совсем немного,
и в конце концов он просто махнул рукой.
— Как знаешь. Но покуда я жив, мы семья. Понял?
— Конечно.
— Ладно.
На этом тему с моим возможным присоединением к семье закрыли, но
уверен, что временно. Слава и в прошлом был довольно упрямым, как и
я, отчего мы регулярно ссорились, даром что близнецы. Он ещё
поднимет эту тему, уверен на все сто, а пока что мы просто сменили
тему на более нейтральную.