Клим зло ощерился и в порыве неконтролируемой ярости схватил
бывшего товарища за грудки.
– Вы отдали самоубийственный приказ. И ты это знаешь. Смерть
моих ребят на твоей совести, гнида.
Леонид, издали наблюдая перепалку мужчин, напрягся, но пока дело
не дошло до драки, решил не вмешиваться.
– Думай, как хочешь, – Андрей Викторович спокойно смотрел в
глаза взбешённому леснику. – Скажу лишь одно – это был гамбит, и
партия осталась за нами.
Клим отшатнулся от друга. Вот оно что. Люди с генеральскими
погонами в высоких кабинетах просто вели свою игру не жалея жертвуя
фигурами, а он то думал преступная халатность…
– Андрей Викторович, шли бы вы лесом вместе со своими
предложениями. На службу я не вернусь.
Другого ответа Одинцов и не ожидал услышать. Он хорошо знал
своего товарища – гордый, с обострённым чувством справедливости,
готовый выполнить любой приказ, не порочащий чести офицера, но не
каждый приказ готовый отдать.
– Клим, – подполковник впервые за весь разговор назвал товарища
оперативным позывным. – Дело очень серьёзное.
– Как в Сирии три года назад?!
– Всё намного серьёзнее, – на какое-то мгновение подполковнику
показалось, что бывший майор СВР переступит через гордость и свои
принципы и примет предложение. Показалось.
– Леший, проваливай. Иначе мне придётся выбить тебе зубы.
Андрей Викторович тяжело вздохнул.
– У тебя есть три дня на подумать. Мой номер телефона ты знаешь,
– подполковник каблуком берца втоптал окурок в землю. – Эй, парень,
заводи, поехали.
Клим забрал остатки снаряжения, поднялся на крыльцо и, бросив
хмурый взгляд на отъезжающий микроавтобус, зашёл в дом. С правой
стороны от двери стоял большой оружейный сейф, в котором уже
находились принесённые Леонидом ружья. Лесник добавил прихваченное
с собой и закрыл сейф на ключ. Безопасность превыше всего. И какие
бы высокопоставленные гости ни бухали сейчас в гостевом домике,
устраивать бардак на вверенной ему базе Клим не позволит, будь ты
хоть сам президент.
На крыльце скрипнули доски. Бывший майор напрягся в силу
въевшийся с годами службы привычки и вновь расслабился, узнав в
тяжёлых шаркающих шагах неуклюжую походку Лапшина.
– Клим ты случайно не знаешь, куда Андрей Викторович подевался?
– зайдя в дом, уже чуть заплетающимся языком всё той же
скороговоркой зачастил Семён Павлович. – И Лёня уехал. А я, между
прочим, его не отпускал.