Окно распахнулось, и на подоконник облокотилась сама Её
Светлость Ирина Владимировна.
— Что ж вы, Матвей Павлович, стёкла мне бьёте?
«Выходи гулять!» — чуть не ляпнул я, чуя, как поднимается внутри
шальная весёлость.
— Да как иначе-то, Ваша Светлость? Вы же меня принимать
отказываетесь. А у меня к вам дело срочное.
— Что за срочность посреди ночи, Ваше Сиятельство? — деланно
удивилась Ирина, подпирая округлые щёчки пухлыми кулачками. Тонкий
кружевной пеньюар распахнулся, когда на подоконник легли две сочные
округлости в заманчивом вырезе ночной сорочки. Как жаль, что я
снизу смотрел, а не сверху…
— Извиниться хочу, Ирина Владимировна. За то, что бесстыже
проигнорировал ваше приглашение. И… загладить свою вину.
— Ну, так извиняйтесь, граф. Я вся внимание, — пожала плечами
Иришка, явно привычная к ночным спектаклям. Видать, не один я под
забором серенады пел.
— А вину мне тоже… здесь заглаживать?
— А вам в одиночестве заглаживать скучно? — зевнула Иришка. Ну и
актриса погорелого театра! К весёлости присоединилась лёгкая
злость. И ещё азарт.
— Не пустишь, значит?
— Не пущу, — отрезала Ирина Владимировна и подалась назад.
Я повесил корзину на сгиб локтя. Жаль, конечно, ежели
французское шипучее разобьётся, но княжна сама виновата. Разбежался
и подпрыгнул, хватаясь за ветку кряжистого дуба, раскинувшего крону
над самыми окнами.
Ирина взвизгнула по-девчачьи и с жадным восторгом снова
высунулась наружу.
Корзина, конечно, мешалась. Но без неё моё появление было бы не
столь эффектно. Поэтому я, сжав зубы, лез вверх, напоминая себе,
что с полным рюкзаком за спиной от гролка улепетывать всяко тяжелее
было.
Обувь я заранее выбрал удобную. Ботинки прекрасно сцеплялись с
корой, не скользили. А загодя припасённые перчатки защищали
ладони.
Княжна, не скрывая восхищения, наблюдала, как я, балансируя
корзиной, иду по широкой крепкой ветке, протянувшейся к самому
окну. До которого, тем не менее, метра полтора пустоты
оставалось.
— Граф Охотников, не паясничайте! — попыталась добавить в тон
строгости разволновавшаяся Иришка. — Спускайтесь немедленно! Я…
приму вас. Сейчас же.
— Нет уж, Ирина Владимировна, — пропыхтел я, старательно
удерживая равновесие. — Охотниковы так просто от целей не
отступают.
— Помилуйте, Матвей Палыч. Его Императорское Величество меня в
Сибирь сошлёт, если я загублю единственного наследника рода!