— Ну, так отойдите от окна, чтобы не загубить двух!
Но Ирина и не подумала посторониться. Я оттолкнулся и
прыгнул.
И в окно, конечно, не попал.
Зато зацепился руками за подоконник. Изловчившись, подтянулся,
едва не ткнувшись в нескромное декольте. Навалился на подоконник.
Корзинка с цветами соскользнула по плечу, накренилась, тварева
бутылка выскользнула…
…чтобы тут же быть подхваченной цепкими женскими пальчиками. А
две сочные округлости колыхнулись прямо пред моим носом. Едва меня
наружу не сбросив.
— Ох и упрямцы вы, Охотниковы, — посетовала Ирина Владимировна,
отступая. — Перед вашими батюшкой и матушкой дверь просто так тоже
закрыть никогда не удавалось. Проходите, граф.
Вместо ответа я метнул в неё осточертевшую корзину с
цветами.
— Ещё ни разу мне не преподносили цветы таким экстравагантным
способом, — сообщила Иришка, укладывая кудрявую голову на моё
разгорячённое плечо.
…Я, конечно, понимал, что мне придётся постараться, чтобы
наладить отношения с обидчивой Прытниковой. Но не рассчитывал, что
так усердно и таким образом.
От корзины она увернулась, отчего пеньюар слетел, обнажив пухлые
нежные плечи. А сама Ирина Владимировна ринулась на меня, впечатав
в губы ошеломительный поцелуй. Я слегка оторопел, машинально
положив руки на головокружительно тонкую талию. Но развить успех
мне не дали. Ирина отстранилась и толкнула в грудь, заставив
рухнуть в стоявшее подле окна кресло.
— Ирина Владимировна, я…
— Вы извиняться собирались, Матвей Павлович, — напомнила Иришка,
быстро разбираясь с застёжкой брюк.
— Я… да…
— Извиняйтесь.
— Покорнейше прошу простить меня, что не сообщил… — кудрявая
голова опустилась к моим бёдрам. — Ооооох…
— Мм?
— Что не сообщил… ммм… что не предупре… ааа… что не… да гори
оно! — я сжал в кулаке густые шёлковые пряди и направил,
перехватывая инициативу.
Стихийница. Странные ощущения. Вернее, ощущения-то приятные, но
магия, слабенькая, словно впивалась в мою, прощупывая.
Но через десяток секунд анализировать я был мало способен. Когда
Ирина отстранилась, облизав припухшие губы, способность к анализу
ко мне так и не вернулась.
— Будем считать, Матвей Павлович, что я продемонстрировала своё
расположение, вознаградив вас за рыцарский порыв. А вы всё ещё не
извинились.
Я зарычал, вскочил из кресла, запутался в спущенных штанах, и,
поспешно выдравшись из обуви и одежды, перекинул хохочущую Иришку
через плечо.