— Меня отпустили под поруку графини Потаповой, Настенька, —
спокойно сказал я. — Потому и бываю у неё часто. Отчитываюсь. Я же
тебе не солгал, я под плотным колпаком. Не то, что шагу ступить,
плюнуть нельзя, чтоб об этом не узнали. А дел по горло. Не до
свадьбы мне. Зачем тебя сейчас смущать пустыми обещаниями?
— Женишься ты там, Матвей. Ох, чую, женишься, — Настя сердито
вскочила. — А мне без тебя и свет не мил, слышишь? Не хочу за
нелюбимого идти! Уж лучше в омут…
И Анастасия Ильинична театральным жестом обвела неспешно текшую
речушку.
Надрыва маловато, Настенька. Шантажом мужиков не так берут. А
ещё мужик тебя любить должен по уши, чтобы на шантаж повестись.
Или, как минимум, хотеть.
Я же всё больше раздражался. Прытникова вон тоже мной вертеть
пыталась. Но та хоть уважительно да с умом. С ней играть одно
удовольствие было. А тут… на что мне соплячка сдалась? Разве что,
тело молодое. Да молодуху и в Июневке найти нетрудно. С характером
поприятнее.
— А может… — Настя вскинула голову, вперив в меня подозрительный
взгляд, — может, и не любил ты меня вовсе? А папенькины владения
заполучить хотел? Он бы за мной Ростошу бы дал. А это весомая
прибавка к Кроховке. Одной пахоты вон сколько. И скота полно. Можно
безбедно жить до старости. Ты за этим меня три лета обхаживал,
да?!
— Насть… — я вздохнул, больше всего на свете желая сейчас
оказаться в мобиле. Или где-нибудь в Сибири. В Гнили, на худой
конец.
— Так и есть, Матвей, я поняла всё, — холодно процедила
Настенька и, отвернувшись, побежала на мостки. До меня донеслись
приглушённые девичьи рыдания. Нет, Настасья Ильинична, маловато
трагизма. С места я не сдвинулся, желая посмотреть, как далеко
зайдёт дочь Маржинова. Головоломка постепенно начала
складываться.
Настя закрыла лицо ладонями и рыдала, уже не скрываясь.
Оглянулась на меня пару раз, взрываясь новым водопадом слёз.
Шагнула неверно, покачнулась… и полетела прямо в речку! Ухнула с
головой, даже длинная коса, заплетённая по-простому, на
крестьянский манер, ушла под воду. Вынырнула, запаниковала, хватая
воздух, и ожесточённо забила руками.
— Матвей! Матвей, помоги! Я плавать не умею!
— Матвей, помоги! Я плавать не умею!
Я неспешно поднялся на ноги и сошёл на мостки. Скрестив руки,
скептически наблюдал, как отчаянно хлопает ладонями по воде
Настенька. Ладошками-то хлопает, а под воду не уходит. Не умела бы
плавать — хлебнула бы уже разок или два. Да и дно тут, видать,
недалече. Есть, от чего оттолкнуться.