. Или, может, ты и вправду думаешь, что все те тысячи людей, которые с ним знакомы, – психи?
– Ну, если не психи, то где-то около того. Надо быть психом, чтобы заниматься такими вещами.
– Хорошо, но если бы все эти люди были психами, кто бы за них работал? Как бы они умудрялись прожить? – спросил дон Хуан.
– Макарио, ну, тот, который «оттуда» – из Штатов, говорит, что каждый, кто хоть раз принимал эту штуку, отмечен на всю жизнь, – сказал Эскере.
– Макарио врет, – отрезал дон Хуан. – Я уверен: он понятия обо всем этом не имеет.
– Вообще-то Макарио – изрядное трепло, этого у него не отнимешь… – сказал Бениньо.
– Макарио – это кто? – поинтересовался я.
– Один индеец-яки. Живет здесь, – сказал Лусио. – Он говорит, что родом из Аризоны и что во время войны был в Европе. Большой любитель потрепаться.
– Хвастается, что был полковником, – вставил Бениньо.
Все засмеялись. Некоторое время обсуждали невероятные россказни Макарио. Но дон Хуан вернул разговор к теме Мескалито:
– Если всем известно, что Макарио – трепло, то с какой стати вы верите его болтовне о Мескалито?
– Это пейот, что ли, да, дед? – спросил Лусио с таким видом, будто бы с отчаянными усилиями продирался сквозь терминологические дебри.
– Вот черт! Да, – грубо и резко ответил дон Хуан.
Лусио непроизвольно выпрямился, и на мгновение я ощутил, что все они не на шутку испугались. Но дон Хуан широко улыбнулся и продолжал мягко и спокойно:
– Неужели непонятно, что Макарио сам не знает, что плетет? Ведь это же очевидно – чтобы говорить о Мескалито, нужно знать.
– Снова ты за свое, – сказал Эскере. – Ты, между прочим, еще похлеще Макарио. У него хоть что на уме – то и на языке, неважно, знает он это или нет. А от тебя годами я только и слышу – нужно знать, нужно знать… Что знать, скажи на милость?
– Дон Хуан говорит, что в пейоте есть дух, – сказал Бениньо.
– Я видел пейот – он растет в поле, – но ни духов, ни чего-нибудь похожего не встречал никогда, – сказал Бахеа.
– Пожалуй, Мескалито и правда похож на духа, – объяснил дон Хуан. – Тем не менее ясности в этом вопросе не бывает, пока не узнаешь его сам. Эскере жалуется, что я годами твержу одно и то же. Он прав. Но разве моя вина в том, что вы не хотите понять? Бахеа говорит, что тот, кто принимает зелье, становится похожим на скотину. Мне так не кажется. Но зато я думаю, что те, кто считает себя выше животных, на самом деле – хуже них. Вот мой внук. Он же вкалывает без отдыха. Я бы даже сказал, что он живет лишь затем, чтобы пахать, как мул. Из того, на что не способны животные, он занимается только одним – пьянствует.