- Почему?
- Мы не подходим друг другу по гороскопу. Я - скорпион, вы -
козел…
- Что, в точку попал? - самодовольно ухмыльнулся Бабчинский, -
Сделал бо-бо хорошей девочке? Что же ты нашла в этом нарциссе?
Такого, чего нет во мне? Смазливую рожу и подвешенный язык, вечно
несущий чепуху? Я пестовал тебя с пятого курса! Взял к себе, учил,
душу вкладывал… В ординатуру помог поступить, на работу взял… А ты
предпочла его! После всего, что я для тебя сделал! Да и сейчас
никак забыть не можешь, тварь неблагодарная! Только не нужна ты ему
на фиг! Он никогда тебя не любил, просто использовал! И свалил в
туман при первом же удобном случае!
- Моя личная жизнь - не ваше дело! - повысила голос девушка, - И
каким бы гадом не был мой бывший, спать с вами я не буду ни при
каких обстоятельствах! Делайте что хотите!
- Что ж, я предупреждал. Меня не услышали, - холодно проговорил
Бабчинский и вышел из ординаторской.
- Девочки, хотите анекдот расскажу? - послышался с сестринского
поста его скрипучий голос, - Умер как-то хирург Иванов. Встречает
его апостол Петр перед воротами рая и говорит: “Прости, не могу я
тебя сюда впустить. Ты когда людей лечил им боль причинял, грех
это.” “Подожди, - отвечает Иванов, - Но вон же там Морозова в
райском саду гуляет? Почему ей можно, а мне нельзя?” “Так Морозова,
что, хирург, что-ли?”
Девочки на посту дружно засмеялись, а в душе Олеси вспыхнуло
праведное негодование. Значит, красивую жизнь он ей устроит,
кобелина старый… Троллить уже начал. Специально принижать в глазах
других сотрудников.
Девушка тяжело вздохнула и подошла к окну. На улице моросил
дождь. Серый и мерзкий, как ее испорченное настроение. Сквозь его
пелену уныло мерцали огни гирлянд, украшающих елки вокруг больницы.
Конец декабря, называется. Скоро Новый год, а бардак везде, даже в
небесной канцелярии. Календарная зима больше похожа на раннюю весну
или позднюю осень.
Олеся внимательно осмотрела кабинет. Тоже скука и серость. Горы
бумаг, занимающих львиную долю времени, которое можно было бы
посвятить пациентам. Мужчины-коллеги, вечно глядящие на нее
свысока. С подачи заведующего, естественно.
Разве о такой жизни она мечтала? Что в последние три года
видела, кроме тускло-зеленых стен этой больницы? Когда крайний раз
веселилась с друзьями, встречала Новый год не на дежурстве, ездила
куда-то отдыхать, наконец? Покупала себе новые красивые вещи? За
все это время даже в отпуске-то толком не была. Жалкая неделя в
позапрошлом году не считается. Ни один уважающий себя негр в Африке
столько пахать не стал бы.