После памятного матча, в котором Гриффиндор победил благодаря
Гарри, Малфой стал ещё невыносимее. Уязвлённый поражением свой
команды, он попытался всех рассмешить придуманной им шуткой. Она
заключалась в том, что к следующей игре вместо Гарри на поле выйдет
древесная лягушка, у которой рот шире, чем у Поттера, и поэтому она
будет идеальным ловцом.
Однако Малфой быстро осознал, что его шутка никого не смешит —
возможно, Гарри поймал мяч очень своеобразным способом, но, тем не
менее, он его поймал. И, более того, всех поразило, что ему удалось
удержаться на взбесившейся метле. Малфой ещё больше разозлившись и
сгорая от зависти, вернулся к проверенной тактике и продолжил
поддевать Гарри, напоминая ему и окружающим, что у него нет
нормальных родителей, к которым он мог бы вернуться на Рождество из
школы.
— Что такое, грязнокровка? Есть расхотелось? — бросил
презрительно Малфой, увидев, как Грейнджер пулей вылетела из
Большого зала.
— Заткнись! — по привычке вырвалось у неё. Гермиона не когда не
славилась способностью придумывать изощрённые оскорбления.
— А то что? — подошёл он и не позволил убежать. Гермиона
посмотрела по сторонам, как назло вокруг никого не было. —
Пожалуешься декану?
Гермиона попыталась его обойти.
— Я с тобой не закончил.
— Да? — она вскинула голову в вызове. — И что ты сделаешь?
Ударишь меня? Нет… Без подхалимов рядом ты никто. Надо же перед
кем-то поднимать свою самооценку, — Драко горел изнутри, руки вдруг
зачесались. Он увидел, как смыкает их на горле этой наглой
выскочки. — Или напиши папочке, чтобы он снова сделал всю работу за
тебя.
Довольная ухмылка сошла у него на нет. Он бросился следом за
убегающей девчонкой и нагнал её у лестницы. Малфой толкнул её в
спину. Гермиона, закрыв голову руками, покатилась вниз.
Облегчение окутало Драко. Осталось только приятное чувство,
после того как вся ярость вышла. Он довольно наблюдал, как
грязнокровка кубарем катится вниз. А мир, словно растягивая
приятную сцену, замер и позволил насладиться моментам сполна. Он
слышал каждый её крик, видел каждый удар головы о каменные ступени.
Мог даже сказать, в какой миг она затихла, прежде чем окровавленной
не замерла у чьих-то ног в конце бесконечно длинной лестницы.
Он не мог оторвать взгляда от её неподвижного тела, застывшего
внизу. Ноги вросли в пол, а голоса и шаги, доносившиеся отовсюду,
эхом отдавались от стен и его совсем не касались. По какой-то
непонятной причине Драко стало не по себе, стало нечем дышать, но
сердце билось ровно и спокойно, будто ничего не произошло. Ведь он
не сделал ничего плохого. Вот только у декана Гриффиндора было
другое мнение.