Я снова вздыхаю. Допиваю чай,
мысленно прикидываю, найдется ли в моем шкафу что-нибудь уместное
на такой тусовке, и молюсь, чтобы фильмы ужасов не лгали, и
последней девушкой в схватке с маньяком всегда остается самая
разумная.
- Вот черт… - выдыхаю я, глядя на
светящуюся вывеску «Драконьего Улья».
Бар находится прямо в полузаброшенном
здании, через узкую дорожку от него раскинулся лес. Крыльцо
отделано под старину, обшито деревом, но рядом в паре метров от
входа зияют два черных провала окна. Готова поклясться, там в
запущенной части здания кто-то ходит. Из-за двери играет
приглушенная музыка. Да не простая, а тяжелый рычащий металл.
Бетонную стену разрисовали граффити, а на маленькой парковке с
разбитым асфальтом припаркованы одни мотоциклы.
Вдруг из незастекленного окна
вылезает парень с волосами, уложенными колючками. Он спрыгивает с
низкого карниза и застегивает ширинку. Искренне надеюсь, это
потому, что в баре нет санузла, и он пошел туда пописать.
С минуту я стою, глядя на открывшееся
мне безобразие, перевожу взгляд на Аньку и отрицательно качаю
головой.
- Ни-за-что, - по слогам чеканю я и
оборачиваюсь обратно к такси. В тот же миг автомобиль срывается с
места. Будто он тоже не хочет, чтобы я передумала.
- Не будь трусихой, - фыркает Анька,
хватает меня за руку и тащит к крыльцу. – Мы уже здесь.
Тяжелая деревянная дверь поддается с
трудом. На помощь нам приходит писающий парень, но и ему приходится
напрячься, чтобы ее открыть. Всему виной заржавевший пружинный
доводчик.
Как только мы оказываемся внутри, нас
тут же едва не сносит тоскливым гитарным рифом. На сцене тот самый
рыжебородый объект воздыхания моей соседки по общаге. Анька
восторженно взвизгивает и кидается к сцене. Я едва за ней
поспеваю.
- Привет, - выдыхает она. Я читаю по
губам, от звуков музыки ничего не слышно.
Костик посылает ей воздушный поцелуй,
поворачивается ко мне и приветственно кивает. Ну, вроде ничего так
парень. Не такой уж и страшный.
Народа в баре немного, человек
двадцать-двадцать пять и все очень экстравагантные. Давно я не
видела ребят в образе старых добрых рокеров и металлистов. Они
вышли из моды еще в нулевых, и единственный человек, которого я
запомнила таким – мой отец.
Его фотография – мое единственное
наследство. Мне было семь, когда они с мамой вдвоем разбились на
мотоцикле. Перебрали с запрещенными веществами и алкоголем. Бабушка
от меня отказалась, и я осталась на попечении государства. Новых
родителей тоже не нашлось. Грустная история. Я запомнила родителей
неплохими людьми, но все равно сейчас и здесь мне неуютно. Слишком
много печальных воспоминаний.