— Слава Богу нет, старался особо не
вникать. Его дела — это его дела, я туда не лезу.
— То есть, если бы он зарезал твоего
закадычного друга, то это тоже его личное дело и тебя не касается?
— спросил я, глядя ему прямо в глаза.
— Не надо путать, — насупился он. —
Я об этих планах понятия не имел. Если бы я был в курсе,
обязательно предупредил бы. Они это прекрасно знают, поэтому меня в
эти планы никто не посвящал. Я и о том, что на вас совершили
покушение сегодня узнал из прессы.
— Какую роль ты вообще играешь в
этом спектакле? — спросил я без особой надежды, что он мне
расскажет всю правду. — Я сначала думал, что эти трое просто
помогают тебе прогуливать папины денежки, но, похоже, это не совсем
так.
— Совсем не так, — пробубнил Андрей
и уставился в стол перед собой. — Лучше не пытайся вникнуть, Сань,
я на самом деле не хочу тебе зла, я помню наше детство, нашу
дружбу, как ты меня выручал по жизни и помогал отмазаться перед
родителями, когда я бедокурил сверх нормы. Такие вещи не
забываются. Поэтому прошу тебя, не лезь, целее будешь.
— А ты сам вылезти из всего этого
дерьма не хочешь?
— Поздно. Я слишком сильно с ними
повязан. Если я попытаюсь уйти, меня подставят так, что меня
отправят на каторгу до конца жизни. Или камень к ногам и в Неву,
что получится быстрее и намного проще.
— Ты думаешь, что они решатся просто
так порешить сына одного из самых богатых и влиятельных людей в
Питере? Это ведь им просто так с рук не сойдёт! — возмутился я.
— Им этот фактор не помеха, — махнул
он рукой и взял рюмку со стола. — Вздрогнем?
— Вздрогнем, — ответил я, мы
чокнулись, я прикоснулся губой к напитку и поставил стопку на
стол.
Андрей увидел мою халтуру, но ничего
не стал говорить. Наверно уже начал привыкать, что к алкоголю я
отношусь без особой симпатии.
— Расскажи мне всю правду о
серебряном амулете, что лежит в чёрном кожаном блокноте, — спросил
я. — Мне уже кое-что известно, поэтому можешь не юлить.
Я не стал спрашивать, как изначально
собирался, был ли амулет изначально его личным, о чём говорит
печать на форзаце. Пусть сам говорит, а я уже подумаю.
— Думаю, что ты всё правильно понял,
— сказал он и окончательно скис. Его внешний вид сейчас никак не
соответствовал образу вечного балагура и весельчака. — Этот амулет
предназначался именно для тебя. Печать я свою поставил, чтобы ты
поверил, что даю тебе попользоваться временно своей вещью. Но с
другой стороны, я тебя не сильно обманул тогда.