Мы с отцом вошли в богато украшенный
вестибюль главного здания и направились налево по коридору. Кабинет
босса всех питерских лекарей находился в области просторного
расширения и имел зал ожидания для страждущих пообщаться со
светилой лично. О нашем приходе доложили, и мы присели в большие
мягкие кресла, приготовившись ждать. Услужливый персонал предложил
нам кофе с пирожными, от которых мы решили не отказываться. Отец
сказал, что ждать иногда приходится долго, даже если пришёл по
срочному делу. Но в этот раз мы успели сделать лишь по два глотка,
так и не отведав сладкое угощение, оставив всё на журнальном
столике. Нас позвали пройти на беседу.
Кабинет князя Степана Митрофановича
Обухова был достаточно просторным и полностью соответствовал
социальному статусу и значимости его фигуры. Ну и богатству,
соответственно. Золочёная лепнина, деревянные панели с филигранной
резьбой, огромные картины кисти знаменитых художников прошлых веков
в массивных золочёных рамах, всё просто кричало о богатстве и
успешности. Князь сидел за огромным резным дубовым столом и
перебирал груды бумаг. Вполне ожидаемо, чем выше находишься в
социальной пирамиде, тем больше бюрократии встаёт на твоём
пути.
— Добрый день, господа
Склифосовские, — сочным баритоном провозгласил он, разбив на
осколки повисшую было тишину. — присаживайтесь.
Он указал на стулья, придвинутые к
столу для совещаний, примыкавшему к его собственному.
— Добрый день, Ваше Сиятельство, —
сказал отец, приветствуя князя, не принадлежащего по крови к
царским династиям соответственно статусу.
Мы отодвинули два стула друг
напротив друга поближе к Обухову и скромно присели на самый
краешек, держа осанку. Всё по этикету.
— Да что вы зажались, как деревянные
истуканы в тисках у краснодеревщика? — хохотнул князь. —
Расслабьтесь, вы не на допрос пришли.
Легко сказать, расслабьтесь. Я
конечно попытался изобразить из себя человека, пришедшего домой, но
без перегибов, а отец так и сидел, словно швабру проглотил.
— Ты мне вот что скажи, Пётр
Емельянович, — начал князь, отодвинув в стороны бухгалтерские
отчёты и взяв чистый лист бумаги, словно что-то собирался запивать.
— То, что я прочитал, написанное твоей достопочтенной супругой, у
меня, если честно, в голове не укладывается. Князь Баженов Егор
Маркович принадлежит роду царских кровей, это раз. Во-вторых, он
один из самых богатых людей не только в Санкт-Петербурге, но и в
Российской империи. Вот зачем ему мутить такую странную схему,
имеющую для него сомнительный выхлоп? Он имеет достаточно
предприятий, не считая судоверфей и других высокодоходных объектов,
чтобы размениваться на такую ерунду. Ну и что он получит, подставив
почти половину лекарей Питера с этими несчастными амулетами? Это
для него всё равно, что для вас заниматься карманными кражами на
крестьянском рынке. Вы же понимаете, если мы сейчас дадим делу
оборот и будем в нём активно участвовать, а окажется, что Егор
Маркович не имеет к этому ни малейшего отношения, наши головы
полетят в мешок, как вилки белокочанной капусты. Да сам император
Николай Седьмой нам этого не простит. Вместо Баженова мы поедем на
рудники на полярный Урал или в Сибирь.