— Степан Митрофанович, — обратился,
прокашлявшись, отец, когда Обухов сделал паузу и уставился на него
в ожидании ответа. — Вы знаете меня много лет, я служил верой и
правдой лекарскому делу, продолжая и приумножая семейные традиции.
Никто и никогда не мог обвинить меня в несправедливости и
лжесвидетельстве. Вот и сейчас, перед тем, как составлять текст
обращения в органы власти для содействия в этом сложном и
запутанном деле, я сначала сам всё несколько раз перепроверил и
опросил десятки коллег, которые готовы всё это подтвердить ответить
за свои слова перед судом. Зачем Его Высочеству князю Баженову
понадобилось заниматься такой ерундой, не имею ни малейшего
понятия. Сам с удовольствием послушал бы объяснения происходящему
из уст самого князя, но сильно сомневаюсь, что он захочет обсуждать
со мной эту тему.
— Угу, значит вот как, — пробубнил
нахмурившийся Обухов, убрал в строну лист бумаги и придвинул к себе
толстую красную папку, в которой оказалась стопка бумаг с нашей
семейной печатью в гербовой части первого документа. По цвету папки
и месту, где она располагалась на огромном столе и дураку было бы
понятно, какой уровень важности князь приписал этому ходатайству.
Похоже разговор будет долгим.
Разбор бумаг с обсуждением каждого
пункта и каждой конкретной клиники продолжалось больше часа. Судя
по докладам секретаря, под дверью скопилась уже толпа желающих
попасть на аудиенцию к Степану Митрофановичу, но наше дело он
справедливо счёл гораздо более важным, поэтому другие подождут.
Дошёл вопрос и конкретно до моего
случая, Обухов слушал мой рассказ, состоящий из достоверных фактов
и частично из догадок на них построенных, с угрюмым выражением
лица. Кажется, новые всплывшие подробности того, как я потерял дар
и оказался на том самом заседании коллегии лекарей
Санкт-Петербурга, больше расстроили и разозлили его, чем
успокоили.
— А почему сразу было не рассказать
всё это во время заседания? — зло бросил князь, когда я
закончил.
— Прошу прощения, Ваше Сиятельство,
но, как я упоминал раньше, после травмы у меня была амнезия, с
которой я борюсь до сих пор, но восстановить воспоминания
полностью, к сожалению, уже невозможно. Так что с того момента
жизнь для меня буквально началась сначала. На день заседания не
было столь полной картины произошедшего и, соответственно не было
уверенности в том, что именно послужило причиной амнезии, так как
черепно-мозговая травма тоже имела место.