- Ты уже видела родителей? – спросил
принц.
- Нет, и видеть не желаю, -
нахмурилась принцесса. – Ты слышал, что придумал папенька? Когда я
получила от него письмо, что он хочет выдать меня замуж за темного
принца, то чуть сама не сбежала! А потом решила: поеду во дворец и
добьюсь отмены помолвки, раз уж никто не собирается меня
задерживать.
- Свадьбы не будет, - помрачнел
Арман.
- Как? Я же еще не начинала
возмущаться!
- Отец отправил посольство в Тиранор,
- пояснил принц, медленно ступая рядом с сестрой к двери. – Но
темные убили наших послов и выслали сюда порталом их головы. Прямо
в тронный зал! К ногам отца!
Асия сжала кулаки и побледнела.
- Ты шутишь? Скажи, что ты шутишь! –
потребовала она.
- К сожалению, и не думал, - угрюмо
ответил Арман. – Отец хотел объявить темным войну, но мы убедили
его дождаться поединка.
Асия молчала. Арман, как в детстве,
обнял ее и подул на светлую макушку. Обычно сестра от этого страшно
злилась, но сейчас вдруг беспомощно всхлипнула и прижалась к брату.
Его бесстрашная Асия испугалась?
- Тише, тише, - проговорил принц. –
Все уже позади, ты никуда не едешь. А я сделаю все, чтобы темные
навсегда забыли об Арлетии, клянусь.
- Я за тебя боюсь, дурачина. – Асия
легонько стукнула брата по груди. – Если этот темный окажется
сильнее? Что тогда?
- Буду побеждать хитростью, -
улыбнулся Арман. – Идем, мне стоит переодеться после тренировки, а
тебе – поздороваться с родителями и сестрами, иначе они обидятся.
Хотя, матушка никого не хочет видеть после голов в тронном зале…
Она разозлилась, что отец не пошел на темных войной в ту же
минуту.
Асия согласно кивнула. Они
попрощались в коридоре, и Арман направился в умывальню, а его
сестра – на женскую половину. Она рисковала, вот так показываясь в
комнатах брата, однако Асия всегда любила риск и частенько плевала
на светлые устои. Арман вдруг в ужасе подумал, что при темном дворе
она могла бы прижиться, но принц быстро прогнал от себя эту мысль.
Нет! Кто угодно, только не его сестра!
А дворец ожил, словно разворошенный
улей. Асия всегда вдыхала жизнь во все, к чему прикасалась, и
траурная тишина развеялась. Даже на половине Армана царило
оживление. Впервые за минувшие после наказания дни его пригласили к
общему столу, что уже было хорошим знаком. Глядишь, отец сменит
гнев на милость.