Скуф. Маг на отдыхе 4 - страница 14
И на самом деле да… несмотря на трудности перевода, деловая встреча постепенно перерастала во что-то очень душевное. Вот-вот петь начнём. Я гарантирую это.
— Ну что? — улыбнулся Гордей. — Пока все не перепились, предлагаю тебе покурить сигару с моим любимым тестюшкой. Очень уж он тобой заинтересовался, всё спрашивает да спрашивает. Кто, да почему? А я и сам не знаю, что ответить. Ну так как? Уважишь, Иваныч?
— Уважу, — конечно же, согласился я. — Веди…
***
Для любителей визуализации немного волшебства от нашего иллюстратора:
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
Красивая и опасная Сю с пирогом:
А еще грустная Лиля без котика и счастливая с котиком.
В который раз меня поражает сила нашего российского гостеприимства. Если уж мы принимаем гостя, то всей душой, и никакие формальности не могут встать на пути у этой невероятной стихии.
Вот и сейчас, например…
Во-первых, для сингапурцев организовали пьянку в кабинете мэра. Со всеми прилегающими помещениями, само собой, но эпицентр находился именно там.
Во-вторых, кабинет зама мы со старшими сингапурцами тоже заняли. Использовали его в качестве сигарной комнаты. Причём сам зам без всякой обиды или других задних мыслей веселился сейчас в зале совещаний, дабы не мешать вести деловые переговоры.
Итого, в комнате нас было четверо.
Я, Гордей Гордеевич, его тесть Шан Чэнь и шурин Чао Чэнь. Имена, насколько я понял, настолько простые и обыденные, что можно сравнить их с нашими Иваном Ивановым или Петром Петровым. А учитывая численность азиатов, полных тёзок у обоих в мире было не счесть.
Итак…
Шан — маленький морщинистый старик с дли-и-и-и-инными такими белыми усами. От стереотипа про старого мудрого китайца его спасало лишь то, что одет он был не в кимоно и рисовую шляпу, а в очень даже дорогой костюм с алмазными запонками.
Ну и сигару ещё курил вместо бамбука.
Толстую, к слову, будто палка ливерной колбасы. У меня, признаться, на это кубинское чудо еле-еле рот распахнулся. Отказываться совсем было невежливо, а потому я не столько курил, сколько просто дымил и изредка её покусывал.
Чао — сын Шана и младший братишка Сю, жены Верзилина, тоже тот ещё кадр. На голове модный мелированный «горшок» с пробором. Лицо смазливое-смазливое. Сам худенький и… я бы даже сказал, хрупкий.
Воображение само дорисовывало ему маленький микрофон, торчащий из-за уха. Ну и толпу малолетних сыкух, которые визжат от восторга и швыряют в него лифаны нулевого размера.