Ярославский вокзал, обновлённый на рубеже веков, с трудом вмещал
то количество пассажиров, что стремились уехать из Москвы в сторону
Сибири. В 1922 году вокзал переименовали, и он стал называться
Северным, но и в обиходе, и даже в справочниках старое название
сохранилось. Каланчёвская площадь вмещала целых три вокзала –
Северный, Николаевский, который назвали Ленинградским, и Рязанский,
поэтому Травину оставалось только перейти трамвайные пути, миновать
длинный ряд извозчиков, небольшую вереницу таксомоторов, киоски
Моссельпрома, зайти в здание, перестроенное Фёдором Шехтелем в
древнерусском стиле, и уже оттуда – на перрон.
Иностранные пассажиры, чтобы добраться до Китая через территорию
СССР, отправлялись из Берлина в воскресенье, с остановкой в
Варшаве. В понедельник в Столбцах, которые теперь находились на
территории Польши, они пересаживались в состав НКПС, и в полдень
вторника прибывали в Москву, на Белорусский вокзал. Из Москвы
курьерский 2/1 отправлялся уже с Северного вокзала в шесть вечера,
так что зарубежные гости успевали прогуляться по столице,
укутавшись в шубы и пальто – конец марта 1929-го в столице выдался
морозным, и даже солнце не могло прогнать задержавшуюся зиму.
Вокзальный ресторан был полон народа, Травин не стал толкаться в
ожидании свободного столика, купил у лотошника четыре пирога с
печенью, стакан горячего сбитня, у продавщицы киоска Моссельпрома -
две пачки папирос, и наконец добрался до поезда. Паровоз
расплёвывался паром на положенном месте, помощник машиниста стоял
возле железных перил и вглядывался в вокзальные часы, словно от
этого они должны были идти быстрее. По перрону сновали носильщики,
подвозя вещи к багажному вагону и выдавая квитанции – по одной на
каждую единицу багажа. У Сергея с собой, кроме кожаного чемодана,
ничего не было, в багаж он его сдавать не собирался, тащил сам, и
носильщики молодого человека не донимали. Посередине платформы
расположились киношники, кинокамера водила объективом по
отъезжающим и провожающим, оператор держал на нижней губе папиросу,
а остальные четверо из съёмочной группы донимали его советами.
Среди них Сергей заметил одного из осветителей, знакомых по
Пятигорску, но подходить не стал.
Состав сформировали, к паровозу прицепили багажный вагон с
металлической крышей, а за ним почтовый с башенкой. За почтовым шли
два вагона советской постройки завода имени Егорова, облицованных
ольхой, покрытой лаком, тёпло-желтые стенки создавали ощущение
уюта. Сразу после них находился вагон-ресторан, затем два
дореволюционных пульмановских вагона, обшитых тиковым деревом,
вагон-салон, ещё три пульмановских вагона и в самом конце - два
егоровских.