У нее оказался один минус — ее было мало для того, чтобы
напиться. Эффект на мне сказался практически сразу — немного
обожгло рот и горло, словно в настойку щедро добавили имбиря, потом
жжение прекратилось, и я почувствовала странное безразличие ко
всему происходящему.
Что было к лучшему, мне предстояло немало обдумать. И я
почему-то закрыла глаза.
Мне представилось, что всего на мгновение, но когда я открыла их
снова, обнаружила, что лежу на кровати. И еле сдержалась, чтобы не
закричать.
Надо мной была крышка — как крышка гроба, руку протяни, и
коснешься, белье было уже не первой свежести и пахло какими-то
травами. Удивительно, но я сразу вспомнила, где я и как очутилась
здесь. Непонимания не было ни на секунду, как и паники, только
мерзкое ощущение давящего дерева со всех сторон. Постель была
теплой, и в комнате было тепло, пахло костром, справа от меня лился
свет, а в следующую секунду я пошевелила рукой и вскрикнула от
острой боли.
Черт!..
Уцелевшей рукой я колотила по кровати — по матрасу, или что подо
мной было, и куча тряпок скрадывала мой гнев от тех, кто мог
оказаться ему свидетелем. Я скрипела зубами и про себя орала такими
словами, которые в любом обществе поостерегутся произносить, чтобы
не получить административный штраф. Но длилось это недолго, и
злость была больше на саму себя. Мне стоило быть осмотрительней,
мне стоило предположить, что доктор не первый раз врачует
несговорчивых девиц. И что моя пламенная речь не усыпила его
подозрения — напротив, он, похоже, окончательно определился с
диагнозом. И дал он мне что-то, что местная жительница легко могла
спутать с тем самым отваром, и то, что он мне дал, вырубило меня…
на продолжительное, как я теперь понимала, время.
Надо это запомнить, сказала я самой себе. Как он это назвал?
Арсмела. Нужно будет выяснить, как она действует, и понять, что мне
подсунули под ее видом. Пока что я даже не представляла, как это
сделать, но была уверена, что рано или поздно найду
способ.
Но это позже. Сейчас надо понять, что со мной.
Я повернула голову и посмотрела, что с рукой. Простое движение
оказалось невозможным — стенки кровати поплыли перед глазами, меня
замутило, опять захотелось пить. Сколько крови они из меня
выпустили?..
Кто-то — и я очень надеялась, что это была моя служанка —
переодел меня в просторную тканую рубаху. Крови не было видно, и я
с огромным трудом задрала рукав. Жест почти машинальный, но я
потратила на него массу сил и, наверное, времени. Предплечье было
перебинтовано — туго, но не настолько, чтобы рука отекла, и, слава
всем богам, тряпка — корпия? — была чистой. Хотя какая корпия? Я
даже поморщилась. У меня в голове был туман… нет, надо
сосредоточиться. Корпия, проговорила я про себя, это же вата. А это
— бинт. Аналог бинта. Надеюсь, что чистый.