Нук повернулся к каюте тигренка, возле которой уже висел на шнуре Серебряный колокольчик, а на дверях красовался новый почтовый ящик, но в это мгновение дверь с треском распахнулась, и взъерошенный полосатый крошка пулей промчался под ногами профессора. Юный художник оббежал палубу, вернулся и резко остановился возле профессора.
– Доброе утро, Барсенька! – широко улыбнулся Нук.
– Так это и есть море? – не отвечая на приветствие, спросил тигренок, указывая лапой на волны.
– Конечно, – ответил счастливый Нук.
– Почему же ты мне ничего не сказал! – забарабанил Барсенька лапами по могучей ноге профессора.
– Чего не сказал? – переспросил Нук, с которого медленно сходила улыбка.
– Так оно же огромное! – воскликнул полосатый крошка. – А если бы я умер?!
– От чего?! – спросил совершенно сбитый с толку Нук.
– От неожиданности! – теряя терпение, пояснил тигренок. – Я пошел в каюту, а ты постучи и предупреди меня, понял?
Полосатый крошка захлопнул дверь каюты и улегся под одеяло.
Нук постоял некоторое время, переступил с ноги на ногу, и позвонил в Серебряный колокольчик.
– Да-да! – отозвался тигренок.
– Барсенька… – нерешительно заговорил профессор, приоткрыв дверь и не зная с чего начать. – Мы уже в море. Если хочешь, ты можешь его посмотреть. Мне кажется, оно очень большое…
– Не большое, а огромное, – поправил его полосатый крошка.
– Я бы даже сказал… бесконечное… – проявил художественное мышление Нук.
– Бесконечное! – эхом отозвался полосатый крошка и, выскочив на палубу, уперся грудью в леер.
Юный художник обводил горизонт широко раскрытыми глазами, надеясь увидеть края, но, сколько он ни вглядывался, повсюду было море.
За завтраком Барсенька подробно расспрашивал Бобо о его жизни, открытиях и дружбе с Нуком. После этого тигренок целый день просидел на самой верхней рее грот-мачты, о чем-то размышляя. Бобо и Нук, занятые работой, старались не мешать его раздумьям.
Все объяснилось после ужина. Бобо курил трубку, а Нук полоскал тарелки.
– Значит, вы с Бобо друзья, – утверждая, произнес юный художник. – А как же я?
Он смотрел профессору прямо в глаза.
– Барсенька… – опешил Нук, чуть не выронив тарелку. – Ты же самое дорогое, что у меня есть…
– А мне так не надо! – отрезал тигренок. – Мне надо, чтобы вы вступили в мою компанию! Ведь я теперь остался один. А кто меня будет любить и беречь?