– Да… – протянул тигренок, – а как же я заберу его у тебя?
Однако юного художника тут же осенила блестящая мысль: он принес корзинку и, привязав к ней веревочку, опустил ее за борт. Словно догадавшись, чего от него хотят, дельфин опустил мячик в корзинку, и Барсенька поднял ее обратно. Голубой дельфин сделал прощальный круг, последний раз подпрыгнул в воздух и умчался вдаль.
– Завтра приплывай! – кричал ему вслед тигренок, махая лапой. – Я тоже приду!
Барсенька был так счастлив, что, прибежав к Нуку, принялся трясти его здоровую ногу:
– Ты видел?! Ты видел?!
– Видел, – ответил Нук, нежно поглаживая тигренка по макушке.
– Теперь это мой дельфин. Да, Нук, да?
– Конечно, твой! Ведь он так спешил тебе на помощь…
В эту ночь на «Леде» все уснули счастливые.
***
А на следующий вечер случилось вот что.
Нук, после ужина углубившийся в журнал наблюдений, очнулся от того, что резкий ветер свистел и выл в снастях. Нук направился к капитанскому мостику, где Бобо едва удерживал штурвал.
– Похоже, начинается шторм? – спросил Нук.
Бобо, вглядываясь вперед, кивнул.
Небо заволокли темные тучи, волны становились все выше, и видимость резко ухудшилась.
Нук отправился к Барсеньке, чтобы узнать его самочувствие. Но едва профессор открыл дверь каюты, как резкий порыв ветра с грохотом захлопнул ее обратно. Полосатый крошка прилип носом к иллюминатору, махая лапой, что у него все в порядке.
Профессор кивнул головой и отправился обратно на капитанский мостик, но в эту минуту его окатило такой волной, что он покачнулся. И хотя Нук не раз бывал в подобных переделках, непонятная тревога закралась к нему в сердце. Он подошел к Бобо, не в силах ничем помочь своему другу, и молча осматривался вокруг: на море профессор ощущал себя каким-то беспомощным.
А шторм, тем временем чувствуя себя царем стихий, разошелся вовсю: он свистел в снастях, хохотал, рвал паруса и ревел, как дикарь. Волны швыряли «Леду» из стороны в сторону, но она летела, словно стрела, пронзая одну волну за другой.
Несколько часов борьба шла не на жизнь, а на смерть.
Шторм усилил натиск, но «Леда» отчаянно сопротивлялась: канаты лопались, как нитки, один угол паруса сорвался и трепетал, словно раненое крыло. Нук бросился к нему, схватил танцующий угол паруса и попытался удержать его на рее, но тот через секунду снова вырвался на свободу. Оставив бесплодные попытки, профессор вернулся к капитанскому мостику. Он хотел заменить друга, но тот, словно окаменев, мертвой хваткой вцепился в штурвал.