И притворно вздохнув, граф низко опустил голову.
Сказать правду, о том, что его тётушка была «доброй и мудрой женщиной», Раулю оставалось только догадываться: со своей престарелой родственницей он не виделся по меньшей мере лет десять. Он с лёгкостью забыл бы о её существовании ещё на десять лет, если бы она не напомнила о себе... своей смертью. И если бы вездесущий граф де Бриссак, который, как оказалось, был неплохо осведомлён о делах рода де Вержи, не рассказал о наследстве тётушки Эвон. Рауль до мельчайших подробностей запомнил их краткий, но многое открывший ему разговор.
- Конечно, многим из тех, кто знал и любил тётю Эвон, будет недоставать её. Только не вам, мессир де Вержи. – Заявление Беренис, произнесённое с укором и осуждением, заставило Рауля вскинуть голову.
- Что значит: «не вам»? – насторожился он, почувствовав подвох.
- А разве вы нуждались в её внимании? Или, может, оказывали внимание ей?! – Беренис, как видно, была не в силах скрывать своё возмущение. – Для вас тётя Эвон была всего лишь богатой родственницей, имущество которой вы жаждали когда-нибудь заполучить...
Теперь Раулю стало ясно, что тётка, известная в их роду своей нетерпимостью к лжи и лицемерию, сумела привить это же качество своей воспитаннице. И, разумеется, немало поведала ей о нём самом.
- Мадемуазель де Шеверни... – Рауль укоризненно покачал головой. – Вы ещё так юны и так мало знаете о людях. Ваши обвинения столь жестоки, сколь и несправедливы.
- Вам ли рассуждать о справедливости, – устало возразила девушка, незаметно отодвигаясь от него.
Рауль, сообразив, как нелепы его попытки произвести впечатление убитого горем родственника, решил продолжить разговор в открытую.
- Если кто и вправе рассуждать об этом, то это как раз я! Ведь это меня обделили наследством, это моё имя упоминается в числе близких усопшей лишь один раз! К моему несчастью, тётя Эвон оказалась не так щедра, как можно было надеяться!
Рауль умолк и — то ли от негодования, то ли ещё от чего-то — вдруг весь вспотел. Ему с трудом удалось унять бушевавшую внутри него злобу. С того мгновения, как он впервые увидел Беренис де Шеверни в окружении приехавших на похороны родственников, и до сих пор его не покидало желание растерзать её до смерти.
Местный викарий рассказал Раулю о том, что мадам Эвон де Вержи неоднократно, при свидетелях, выражала намерение завещать Ланже своей воспитаннице. Как ни уговаривали её родственники изменить последнюю волю, старушка осталась верна своему намерению. А чтобы от неё отстали раз и навсегда, пригрозила, что особенно рьяных и жадных лишит участия в имущественном разделе.