В следующую секунду птица сделала шаг
с края площадки, камнем рухнув прямо в пропасть.
Все завертелось с такой скоростью,
что мне оставалось лишь продолжать цепляться за шею черной птицы и
надеяться на то, что я удержусь… потому что иначе – короткий полет
и быстрая смерть.
В последний момент, когда казалось,
что мы непременно разобьемся, птица расправила крылья и
стремительно понеслась параллельно земле, ловя восходящие
потоки.
Э-нет, так не пойдет! Вновь наверх я
не желаю!
Прыгать было опасно. Высота уже опять
была приличная, да и скорость птица развила значительную – лучше не
рисковать. Все, на что у меня хватило ума, это закрыть левой рукой
один глаз птице, правой же я все еще судорожно цеплялся за ее
шею.
Птица тревожно заклекотала и резко
свернула влево, видно пытаясь определить причину помехи. Я убрал
руку, птица полетела прямо, я опять закрыл ей глаз – и мы вновь
свернули влево, тем самым развернувшись на сто восемьдесят градусов
и опять устремившись к скале, от которой слегка отдалились.
- Кар-р-р! – возмутилась птица.
- Не каркай, самому тошно! – крикнул
я в ответ, представив себе, как мы выглядим со стороны: голый
человек верхом на гигантской черной птице.
Между тем, птице окончательно надоел
наездник, и она лихо повернулась в воздухе, идеально совершив
классическую фигуру пилотажа – бочку.
Я все же не удержался, пальцы
соскользнули с гладких перьев, но все еще сжимались и разжимались,
судорожно пытаясь схватиться за воздух, а я уже летел вниз, успев
только открыть рот для последнего предсмертного вскрика. И в этот
же момент шмякнулся со всего маха об землю, да так, что дух
вышибло.
Благо, что-то слегка смягчило удар.
Тряпье какое-то… хотя, откуда тут тряпье? Но, наверное, это меня и
спасло.
Голова слегка кружилась, но я нашел в
себе силы встать на одно колено. Птица не улетала, она делала
большие круги в воздухе и, как мне казалось, готовилась к повторной
атаке. Вот же неугомонная тварь! Жаль, я ей перья не
повыдергивал!
Потом взгляд мой переместился под
ноги и, наконец, я понял, что именно позволило мне уцелеть при
падении. Это было не тряпье. Точнее, и оно тоже… передо мной лежал
скелет, одетый в истлевшую одежду.
Рухнув на него с высоты, я разрушил
его относительную целостность, и теперь ребра пробили некогда
плотную льняную рубашку, руки отвалились, берцовые кости торчали из
сапог, а череп откатился чуть в сторону, уткнувшись в валявшуюся
тут же на земле черную широкополую шляпу.