— Что это? — фыркнул Винтерс, когда мы отошли достаточно. — Наш
Виктор вдруг заинтересовался девушками? А как же учеба?
— Да ну вас, наставник, — произнес я. — И пошутить нельзя.
— Смотри, дошутишься, — фыркнул Винтерс. — Невесты будут
штурмовать Харден.
— Да кому я нужен? — мне стало тоже смешно. — Хоть и буду магом
не из последних, за душой у меня ни гроша. Да и едва ли что
появится, плевать мне на деньги.
— Ну, богатеем ты может и не станешь, — не согласился Винтерс. —
Но не забывай, что ты маг уникальной силы. А это у той же старой
аристократии поважнее считается.
Тут я спорить уже не мог — наставник, кажется, не лгал. В любом
случае особого интереса я к теме не испытывал. А потому выбросил из
головы. Тем более, мы наконец поднялись и через широко распахнутые
створки дверей вошли во дворец.
Пройдя по коридору, мы оказались в большом приемном зале. Здесь
уже находилось небольшое количество людей. Наше появление прошло в
полной тишине. Герольд не открывал рот, да и вообще в зале царила
тихая, не праздничная атмосфера.
Молча мы прошли вперед, к трону, где уже собралась основная
масса людей.
Я окинул взглядом представителей аристократов. Те держались тише
воды. Насколько я знал, следствие уже вышло на некоторые фамилии
сотрудничавших со Старейшим семей. Так как все проходило в тайне от
основных масс населения, то открыто их арестовывать не стали, но
какие-то репрессивные меры точно последовали. Назревал серьезный
скандал.
Переведя взгляд вперед, я увидел моего давнего знакомца — принца
Альбрехта. Тот о чем-то говорил с секретарем. Чуть дальше перед
троном замерли четыре фигурки. Троих из них я знал — это были Трюк,
Бархат и Веер. Все, кто стал национальными героями после событий с
аномалией.
Четвертой была неприметная женщина лет тридцати пяти. Она
держалась, опустив взгляд. На сгибе локтя виднелась сложенная
мантия государственного мага.
«Мантия Крепыша», — понял я.
Я тяжело вздохнул. Так случилось, что именно этот немногословный
маг не пережил событий той ночи. Одной атаки Старейшего хватило ему
с лихвой.
— Жена Крепыша, — негромко пояснил Винтерс, заметив мой интерес.
— У него еще двое сыновей осталось.
Голос учителя потяжелел. Если для меня Крепыш был лишь
знакомцем, то для него — старым другом. И это была невосполнимая
потеря.