Никоим образом не оспаривая движение в сторону расширения сферы компетенции суда как таковое, если мы поставим вопрос не только о его формальных, но и о сущностных причинах, то вынуждены будем прийти к выводу, что чаще всего данное движение объясняется именно необходимостью лучшей защиты прав личности. Хотя такого рода объяснение иногда выглядит чрезмерно упрощенным, о чем уже говорилось выше[71], сегодня оно все более и более претендует на то, чтобы стать своего рода communis opinio. В такой ситуации именно понятие защиты прав оказывается в центре всех течений и реформ, связанных с резким ростом полномочий и нагрузки судей. В принципе логика ясна: судья, более чем кто бы то ни было, обладает для этого всеми необходимыми качествами в силу своей независимости и своей беспристрастности.
В то же время идея защиты прав неизбежно приводит нас к такому критерию, как эффективность, понятию, которое не чуждо в наши дни даже рассуждениям юристов, все менее и менее удовлетворяющихся сугубо институциональным дискурсом. Сверх этого как только мы меняем угол зрения, переходя с угла зрения юристов на угол зрения гражданского общества, общественного мнения и т. п., то видим, что все ждут как раз эффективности и ничего другого, ждут вполне легитимно, если не сказать естественно, причем исключительно такой эффективности, которая была бы выражена в конкретных результатах и позитивной статистике, социологически видима и т. п. Отсюда вытекает неутолимая страсть к цифрам и судебно-статистическим выкладкам с вечными, по крайней мере в России, спорами о количестве оправдательных приговоров[72], количестве отказов в возбуждении уголовных дел или, допустим, количестве судебных решений о заключении под стражу в соотношении с количеством ходатайств об этом органов предварительного расследования. Эти цифры и статистика подчас анализируются по совершенно непонятным критериям или, хуже того, по таким критериям, которые полностью противоречат друг другу. Например, когда правовая система одновременно критикуется и за слишком большое в глазах «аналитиков» количество отказов в возбуждении уголовного дела (дескать, этим нарушаются права потерпевших) и за чрезмерное количество начатых уголовных преследований (на этот раз якобы система страдает обвинительным уклоном, не уважает право на защиту и т. п.). Понятно, что все подобные оценки, часто представленные в квазисоциологической форме